Настало 18 ноября, то есть 5 ноября старого стиля. Понемногу приходя в странное состояние, Маковицкий фиксирует: "Ночью до 3 ч. утра был плох. Жар ночью был 37,7, к утру упал до 37,1, пульс 100 и весь день до 6 ч. вечера выше 37,0 не поднялся. Был очень возбужден, все бредил, метался в постели, то садился, то снова ложился, говорил невнятно. Сильная одышка (40–44), плохой, слабый пульс. Ночью два впрыскивания 2 % камфоры. При выслушивании сердца опять расстройство ритма. Воспаление дальше не распространялось. Угнетенное и подавленное состояние. Тем не менее сознание яснее, полнее, чем вчера было, восприимчивость к внешним впечатлениям не понижена. Икота утром через каждые 20 минут и продолжается пять минут, потом глубокий сон.
В 8-м ч. Л. Н. сел и так пил.
В продолжение некоторого времени еще несколько раз так садился, спустивши ноги с кровати; раз просидел дольше часа.
Голос свободнее и не устает говорить, хотя старается мало говорить. Глотает легче. Пьет мало, потому что у него икота, и предпочитает не пить.
Когда я ему предлагал, ответил: "Оставьте, друг мой".
Почти на все предложения пищи отвечал отказом, съел всего три ложки смоленской каши и просил его как можно меньше тревожить; не позволил себя перекладывать на другую постель; весь день икота. На изжогу не жаловался. За день впрыснуто два шприца дигалена, три — камфоры, один — кофеина. Температура вечером 37,4.
Мокроту откашливал легко, жидкая, крови самые малые следы. Л. Н. стал нетерпелив.
В 10-м ч. дня Л. Н. в полубреду настаивал, чтобы что-то "делать дальше". Мы стали ему читать "Круг чтения", сначала я, потом Варвара Михайловна, потом Татьяна Львовна, которую Л. Н. спрашивал, благодаря ее за что-то, и сказал: "Милая Таня".
Прочли три раза подряд 5 ноября "Круга чтения".
Когда перестали читать, Л. Н. сейчас же спросил:
— Ну, что дальше? Что написано здесь, — настойчиво, — что написано здесь? Только ищи это… Нет, сейчас от вас не добудешь ничего.
Последнюю фразу говорит Л. Н. почти плачущим голосом и, повертывая голову, ложится.
— Что нынче было?
В 10 ч. дня пульс 96, t° 37,1, перебои 1–2.
В 10.15 injectio digaleni 0,01.
Спокойно спит".
Мы сейчас присутствуем при эпическом событии (для кого-то и поважнее толстовских дней, отношусь с пониманием) — это конец сообщества kitchen_nax. Поэтому, когда бога-нет-и-всё-можно, мне придётся сказать самому, и я сделаю ремарку о том, что такое "смоленская каша" — это кашка из гречневой крупы, то есть, из продела. Жиденькая кашка с луком и всё такое — правда, практики бьются о том, резать ли луковицу, или сварив её, выкинуть. Куда интереснее, отчего дроблёная разными способами гречка называется "смоленской крупой", впрочем, нет, умолкаю. Скорбно, будто корейский крестьянин, гляжу на кулинарное сообщество, погружающееся в пучину под нестройное хоровое пение как "Варяг".
18 ноября 2010
История про Астапово
И вот вечер: "Приехал Г. М. Беркенгейм. Привез всякие лекарства, приспособления, кислород.
Вычистил, проветрил соседнюю комнату. Мы туда перенесли Л. Н., в это время Григорий Моисеевич опять вычистил, проветрил другую комнату.
Сегодня два раза будили Л. Н. - раз для того, чтобы напоить, раз, чтобы перенести на другую кровать.
Сегодня были все, несмотря на абсолютно плохой прогноз, поставленный Семеновским, в приподнятом, бодром состоянии духа. И не хочется верить, чтобы дорогой человек умер, к тому же недавно такой бодрый, крепкий и преодолевший столько тяжелых болезней. Воспаление не распространяется, и Л. Н. меньше горит и меньше вчерашнего бредит, движения свободнее, дыхание……
Мы поддерживали, обнадеживали друг друга. Во временной столовой оживление.
Александра Львовна сказала: "Какая судьба отца! Хотел опроститься, а тут Прохоров предлагает вегетарианский стол Л. Н-чу. Поехал третьим классом — предлагают особый вагон. Со всех сторон депеши. Заплатили вчера на здешней станции за депеши 372 рубля. Кроме того, в почтово-телеграфной конторе…"
Владимир Григорьевич: Это все на трудовые деньги народа.
Л. Н. против инъекции: "Нет!"…
— вот что пишет нам об этом вечере Маковицкий.
Извините, если кого обидел.
18 ноября 2010
История про Астапово и день Артиллерии
Кстати, с праздником, прошлое!
Где-то у меня даже погон с пушками лежит — меж тем, Лев Николаевич Толстой, как известно, тоже артиллерист был, по отставке — поручик, а не продовольственной базе подедался.