***
— А Вы знаете, что психотерапевтические свойства сознания (тм) отвечают не только за рационализацию или оправдания, но и за ошибочную мотивацию или демотивацию?
— Не знаю. Откровенно говоря, я ничего не понял.
— А Вы знаете, что причиной веры в безотказное чувство грани может быть страх потери полного контроля над собой, которого нет ни у кого из смертных, а есть лишь частичный?
— А вот это я понял ещё меньше, да так и остановился, зачарованный красивыми словами.
***
— «когда сидишь в Живом журнале, круг общения практически бесконечен. Весь мир на расстоянии двух кликов» — Вы это, надеемся, шутя? Так же как и
— Не надейтесь, потому что и
***
— Сколько Вам нужно денег, чтобы уйти на покой? Как правило, у каждого человека есть конкретная цифра. Какая она у Вас?
— Не знаю. Это ведь зависит от здоровья — вмешается в список пересадка сердца или там искусственные почки — и все расчёты о домике и покое для бедного мастера полетят прочь.
***
— Это не вопрос, конечно, но как вам Леннокс?
— Ну Леннокс — это молодость моя. Я под её пение просыпался год подряд.
— Она пела на кухне, заваривая вам кофе?
— Кофе я и сам могу сделать. Она пела мне Sweet dreams are made of these, пока глаза у меня ещё были закрыты.
Извините, если кого обидел.
08 декабря 2010
История про Аккуратова
Для дела перечитывал штурмана Аккуратова. Название его книги — прекрасно (Аккуратов В. Лёд и пепел. — М.: Современник, 1984. — 333 с.) но как я не замечал, каким слогом она описана! Остаётся надеяться, что это постарался неизвестный мне литобработчик. Впрочем, всяко бывает:
"Эрнст Генри Шеклтон… Его имя нередко ставится ученым миром наравне с именем Фритьофа Нансена, неутомимого исследователя Арктики и гуманиста, тоже не раз побывавшего в Советской России, но совсем с другими целями, полными человеколюбия и благородства.
В моей библиотеке среди книг об Антарктике стоит толстая, хорошо оформленная книга “В сердце Антарктики”, написанная Шеклтоном. Книга издана в Ленинграде в 1935 году под редакцией профессора Владимира Юльевича Визе. Я зачитывался этой книгой, где мужество и правда не уступают друг другу. Тогда мы не знали о Шеклтоне-хищнике. Документ был затерян в пыльных папках архивов. В книге много хороших человеческих мыслей. Шеклтон увлекался поэзией Браунинга и Теннисона. Но, увы, яд капиталистической алчности растлил его душу, исследователь шестого континента стал грабителем и карателем. Я переставил его книгу в самый темный угол шкафа, ибо потерял веру в его слова".
Извините, если кого обидел.
08 декабря 2010
История про капитал
Во первом, кажется, томе "Капитала", содержится рекомендация по рациону рабочих: "В дневные рационы должны включаться 4.300 гранов углерода и 200 гранов азота. В неделю 11 1/4 фунта хлеба у сапожников, мяса в неделю 7 ¼ унции".
Извините, если кого обидел.
09 декабря 2010
История про клятвы
Первая клятва, что давал я в жизни, называлась «Торжественное обещание»:
Я, вступая в ряды Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: Горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять Законы Пионеров Советского Союза».
К клятве, впрочем, прилагались Законы пионеров Советского Союза:
1. Пионер предан Родине, партии, коммунизму.
2. Пионер готовится стать комсомольцем.
3. Пионер держит равнение на героев борьбы и труда.
4. Пионер чтит память павших бойцов и готовится стать защитником Родины.
5. Пионер настойчив в учении, труде и спорте.
6. Пионер — честный и верный товарищ, всегда смело стоит за правду.
7. Пионер — товарищ и вожак октябрят.
8. Пионер — друг пионерам и детям трудящихся всех стран.
Выполнять Законы пионеров — значит всегда и во всем быть верным заветам великого Ленина, своему честному пионерскому слову, дорожить пионерским галстуком, как святыню беречь и высоко нести Красное пионерское знамя.
Извините, если кого обидел.
09 декабря 2010
История по критику
Писатель Иличевский мне подпихнул статью "Под парусами паракритики" Юлии Щербининой. «Хорошая работаю — говорит. — Замечательно, что родилась такая идея, потому что в совокупности критика за малым исключением как раз и напоминает тот самый "Цветочный афедрон", с которым приходится иметь дело, от которого не отвертеться только презрением, потому что все это выдается за механизм культуры, являясь глупостью и ложью".