И, наконец, в-третьих, и в-крайних, битва эта забыта. Нет, видел я как-то в Молодях каких-то ряженых казаков и камуфлированный вермахт с русскими рожами, однако спроси кого на московской улице об этой истории — плюнут тебе в бесстыжие глаза. Потому как утопление рыцарей в Чудском озере и Бородино известны нам по рекламе сухариков, а вот разгром Девлет-Гирея в рекламе не освещён.
Краевед с Директором Музея ушёл к церкви, Архитектор уткнулся в карту, а оторвавшись от неё, сурово посмотрел на меня.
— А вот скажи, — начал он — есть ли какая-нибудь геофизическая аномалия, ведущая от Москвы строго на юг?
Я нервно сглотнул, начал мычать и трясти головой. Ничего мне на ум не приходило — поняв это, Архитектор мгновенно утратил ко мне интерес.
Тогда я сел на камушек и, набив трубку, принялся курить, озираясь вокруг. Всё-таки место было непростое, и я вспоминал хоббитов, что шли через поля минувших битв, на которых не то росли особые цветы, не то и вовсе видели странное свечение.
Потом я приложился к фляжке и заснул в своём углу. Так что я совершенно не понял как, но каким-то образом вся наша компания оказалась в Богучарово. И вот мы уже стояли около странной колокольни.
— Клинкер, — сурово сказал Директор Музея. — Это клинкер.
Какой, к чёрту клинкер, о чём это они? Спросонья я ничего не понимал. Оказалось, что они говорят о колокольне.
Потом я вспомнил, что клинкер — это огнеупорный кирпич. Проверить я это не мог, а мог лишь поверить. Клинкер так клинкер.
Меня больше интересовал Хомяков.
Дом был стар, облуплен, но крепок — с одной стороны в нём было почтовое отделение, где из стен торчал классицизм, чуть замазанный масляной краской.
С оборотной стороны жили люди, спала блохастая собака. Через лес виднелась какая-то циклопическая постройка, похожая на раскормленную новорусскую дачу.
Славянофильство было занесено палой листвой. Листва занесла и памятник полковнице графине Александре Ильиничне фон Деръ-Остенъ-Сакенъ, что скончалась 30 августа 1841 года на сорок пятом году жизни.
И вот мы оказались в Ясной поляне. Я упал в кровать и намотал на голову быстрый и короткий сон.
Извините, если кого обидел.
11 января 2010
История про приход и уход (IV)
…Но вот мы продолжили путь, и, объехав кругом Тулу, оказались в Ясной поляне. Я упал в кровать и намотал на голову быстрый и короткий сон.
Мне снилось то, как я как-то приехал сюда на поезде, в первом классе. Правда, у меня создалось впечатление, что меня бы пустили и без билета, поскольку всего три или четыре человека было в этом вагоне повышенной комфортности. А ведь в Ясную Поляну нужно приезжать на поезде. Нет, можно, конечно и на подводах, пешком, как ходили когда-то к старцу. Но именно на поезде, а не на автобусе, сейчас правильнее. Эта электричка ходила на Щёкино с тремя или четырьмя остановками — только по выходным, зато останавливалась на Козловой засеке, что всего в паре километров от усадьбы. Там, в пристанционном музее, можно было поглядеть на телеграфные аппараты, дорожные чемоданы, переносные фонари поглазеть на чугунные фонари и оградки, и поехать на скрипучем автобусе в заповедник.
Но это всё туризм, остальное — литература.
По праздникам в окрестностях ярко горела звезда Героя Социалистического труда. Эта звезда была на груди у не сломленного в лефортовских застенках губернатора Стародубцева и многим освещала путь. Я как-то (приехав на автобусе) был на открытии этой станции, где вывески на зданиях крестились ятями. Порезав в клочки ленты и ленточки, выступали высокие железнодорожные и культурные лица. Электричка вполне современная, да только когда стали говорить, что её вагоны оформлены по мотивам произведений Толстого, сразу представился вагон "Анна Каренина" с колёсами, покрашенными в красный цвет.
Тогда тоже вышел губернатор Стародубцев и произнёс гениальную и совершенно косноязычную речь, где говорил про железнодорожное министерство транспорта и визит президента Китайской республики Цзян Цзэминя. Цзян Цзэминь приехал к нему, Стародубцеву, а потом, оказалось, они рыдали на могиле Толстого. Речь Стародубцева преломлялась в воспоминание, населённое танками, но тогда, в первый раз будущий губернатор не то что не сидел ещё под арестом, а даже, кажется, не был героем. Итак, важные люди говорили, а вокруг гуляли ряженые дамы и офицеры, раскрыл свои крылья тарантас, готовая к употреблению, была закопана между рельсами какая-то пиротехническая батарея.