Выбрать главу

А про себя подумал: «Нет, определённо в каббалистике есть какой-то прок».

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

16 марта 2013

Смок и Малыш (2013-03-16)

Они понравились друг другу сразу — Кит Карлсон и Малыш Свантессон.

— Добро пожаловать на Аляску! — крикнул Карлсон и пошёл навстречу будущему напарнику. — Я тебя сразу заприметил. Можешь звать меня Смок, я тут уже изрядно прокоптился.

Они вместе проделали долгий путь до Доусона, где на берегу собрались любопытные, чтобы поглазеть на ледостав. Из темноты к ним долетела боевая песня Малыша:

Как аргонавты в старину, Родной покинув дом, Плывем, тум-тум, тум-тум, тум-тум, За Золотым Руном.

Следующей весной они основали неподалёку дачный посёлок, повесили несколько индейцев за нарушение правил дорожного движения и вошли в историю Аляски.

Но богатства не было, несмотря на то, что Малыш повсюду кричал, что приехал выбивать деньги из земли, а не из своих же товарищей. Так что всё равно они занялись поставками продовольствия.

После скандала с протухшими яйцами Малыш и Карлсон провели несколько месяцев в обществе друг друга: не было желания общаться с людьми, а главное — денег.

Но вот впервые за два года они накормили собак и двинулись в горы. Перед ними лежала страна белого безмолвия, и они с трудом продвигались по заснеженным тропам, днями не слыша ни птичьего крика, ни рыка зверя.

Однажды на привале Малыш спросил Карлсона:

— Скажи, Смок, а зачем тебе пропеллер?

Карлсон не знал, как ответить. Он и в самом деле не знал, зачем. Может быть, пригодится.

Удача улыбнулась им, и на Нежданном озере они сделали сразу несколько заявок. Золота было столько, что они могли бы прожить до весны, каждый вечер играя в «Оленьем роге» и закатывая обеды у Славовича.

Но «Олений рог» был за много миль, а тут была чёрная гладь озера, под которой тускло блестел металл жёлтого цвета.

Но золото ещё нужно было доставить в Доусон. На горы пал туман, собаки выбились из сил и умирали по одной. Ещё через несколько дней туман сменился морозом — когда Карлсон вылез из-под одеял, кожа на лице онемела мгновенно.

Малыш вылез вслед за ним и плюнул в воздух. Через секунду раздался звон бьющейся о камни льдинки.

— Сдаюсь, — хмыкнул он. — Градусов семьдесят. Или семьдесят пять.

— Идти к реке бессмысленно, — хмуро сказал Карлсон. — Она встала, и лодка уже вмёрзла в лёд. Но у меня есть план. Собак оставим здесь, всё равно они нам не помощники — пусть позаботятся о себе сами. Скорее всего, они одичают, и у нашего Бимбо отрастут большие белые клыки. А вот ты сядешь мне на спину, снизу мы подвесим золото, и со всей этой дурью я попробую взлететь… Мы попробуем, только нужно хорошенько наесться тефтелей с беконом.

— Что-что, а это у нас есть. — Малыш с тревогой поглядел на напарника. — Ещё два фунта бекона и две жестянки тефтелей.

Они вылетели через час, воспользовавшись попутным ветром. Карлсон летел над водоразделом Индейской реки и Клондайком. Вокруг вздымались огромные обледенелые громады, лежали снежные равнины, на которых не было следа человека — ни индейца, ни белого.

— Не дави шею, шею не дави, — хрипел Карлсон. На четвёртом часу полёта мотор застучал и стал чихать, выпуская облачка сизого дыма.

— Прости, Малыш, — сурово сказал Карлсон. — Я не снесу двоих. Вас двоих, тебя и наше золото. Ты не представляешь, как мне жаль, чертовски жаль.

И он сбросил руки Малыша с шеи. Щуплое тело перекувырнулось в тумане и беззвучно исчезло среди скал.

Карлсон пролетел ещё несколько метров, и мотор, взревев, снова застучал ровно. Карлсон поправил мешок с золотым песком и стал набирать высоту.

Карлсон потянулся в кресле. За окнами медленно двигались автомобили — на Уолл-стрит заканчивался рабочий день. Рядом с креслом молча ждала секретарша.

— Простите, сэр. — Она заметно волновалась. — Звонил старый Свантессон. Он говорит, что вы дружили с его сыном. Может быть, вы не помните, но он продал вам акции «Тэмпико петролеум» по девяносто восемь… Сейчас пеоны подожгли промыслы, и если он будет рассчитываться по новой цене, то пойдёт по миру.

Карлсон задумчиво потрогал кнопку на животе.

— Вы не представляете, как мне жаль, чертовски жаль, но… Пусть платит по один восемьдесят пять.

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.