— Кто вы, мистер Berezin?
— Всю жизнь шифровальщиком при штабе. Или писарем.
— Можно самому себе задавать вопросы и на них же отвечать. Что будет дальше?
— Пока я себя ни о чём не спросил. Это всё ад, который — другие. Ума не приложу, что бы сам бы себя спросил. Сформулировать хороший вопрос к себе — довольно сложная задача.
— Почему Березин?
— Так папу звали.
— Почему больше ничего не спрашивают?
— Не знаю. Наверное, обедать пошли.
— Блондинки или брюнетки?
— Да хоть лысые!
— Почтеннейший Березин, зачем Вы сделались лысый?
— Для гармонии.
— А когда вы избрали лысый образ жизни?
— Лет с двадцати пяти у меня был чёткий график: десять лет так, десять лет этак. Но я думаю, что с годами я буду лишён выбора. Кстати, очень правильная фраза «лысый образ жизни».
Я как-то хотел написать о нас, лысых, большое эссе. Там должна была быть история из фильма «Котовский» и рассуждение о вшах Гражданской войны. Там должна была быть страница о плешивых из «Тысячи и одной ночи». Там должны быть описаны скинхеды и тот человек из романа Ильфопетрова, на лысине которого так хотелось написать химическим карандашом какое-нибудь слово. Много там должно было всего быть.
— Если бы вы были клоуном, то каким — рыжим или белым?
— Роналдом Макдоналдом. Я люблю поближе к кухне.
— Значит, рыжим. А кухня-то какая? Итальянская, немецкая, китайская?
— Совершенно не обязательно «значит, рыжим». Есть ведь и иные деления — ковёрный и буфф, а Роналд так и вовсе состоит при МакДональдсах. Какая, например, кухня в этих заведениях? Она постиндустриальная, глобалисткая — это особая тема. МакДональдс ведь придуман так, что в любой стране мира вы получите нечто предсказуемое. Ну и бесплатный туалет — хотя тут мир уже научился бороться с писающими путешественниками.
— И, ты Брут, тут?
— И я, Цезарь.
— Дядя Володя, дайте тысячу рублей.
— Не дам.
Извините, если кого обидел.
17 января 2013
История про то, что два раза не вставать (2013-01-17)
— Вот с этими всеми вопрошаниями-отвечаниями не чувствуете ли Вы себя слегка Баневым[1] на встрече со школьниками?
— Я благодаря вам, перечитал это место. Вообще эту повесть можно воспринимать по-разному, и гимназистов, что задают вопросы Баневу, я не люблю. Мне они неприятны — так, наверное, были неприятны недобитому интеллигенту, вжавшемуся в угол своей квартиры, вернее, той комнаты от неё, что ему оставили, молодые комсомольцы, что ходят по коридору. Причём, у Банева была смесь страха и удовольствия, а у меня «с интересом постороннего прислушиваясь к своим ощущениям, и он не удивился, ощутив гордость. Это были призраки будущего, и пользоваться у них известностью было все-таки приятно». Тут призраков нет, нет и избыточной известности.
С другой стороны, все эти вопросы, анонимные и нет, имеют несколько свойств.
Во-первых, эта такая игра в фанты (если на вопросы отвечать честно), это щекочет нервы, как игра «на желание».
Во-вторых, это щекочет самолюбие — если тебя о чём-то спрашивают, даже «Который час?», значит, ты жив, ты ещё кому-то интересен.
В-третьих, это совершенствует навыки острословия.
В-четвёртых, в результате ответов на вопросы ты сам можешь что-то понять (как вы помните, когда гимназисты спрашивают писателя Банева, то их не очень интересуют ответы. Гимназисты его препарируют, исследуют его реакции. Я очень хорошо понимаю, что большая часть вопросов задаётся не из желания получить точный ответ. Люди спрашивают, чтобы поговорить, чтобы обозначить собственное присутствие, ну и — чтобы услышать звук своего голоса. Другое дело, что я, отвечая, могу тоже понять что-то, вспомнить цитату и сформулировать то, что давно хотел сформулировать, но как-то не доходили руки.
— Давно хотел задать Вам какой-нибудь вопрос, но понял, что глуп. А зачем Вам глупцы? Как быть?
— Жить себе дальше. Тут, главное, избегать кокетства, которое связано с желанием, чтобы тебя разубеждали. Тут ведь есть опасность, что вам ответят «Коли такой глупый, так и сидите себе дома», ну и возникнет у вас некоторая обида. Если не боитесь, то хорошо. Я ведь и сам склонен к самоуничижению, но в силу жизненного опыта готов и к такому результату.
1
Виктор Банев, персонаж вставной повести «Гадкие лебеди», входящий в книгу А. и Б. Стругацких «Хромая судьба».