Некоторое время оба молчали. Наконец Карлсон сделал неопределённый жест рукой — дескать, не слушайте меня, я понимаю, что это всё глупости, но вы просили пересказать глупости, и вы их получили.
— Вы едете к дальним станциям? Давайте я с вами? — спросил Раевский.
— Да зачем вам это? Вы слетайте лучше к МакМёрдо, там будет экскурсия на кровавый водопад. Знаете про кровавый водопад? Кровавый водопад все любят.
Они всё-таки поехали к дальним станциям вместе.
Ехали они долго, но с комфортом — и Раевский снова подумал, что корпорации главнее государств. Богаче — это уж точно.
— Всё, что касается льда — не к добру, — вдруг хмуро сказал Карлсон. — Не стоило его трогать, чует моё сердце. Но не мы первые, не мы последние.
— Странно это слышать от гляциолога, — пожал плечами Раевский.
Они заехали на две автоматические станции, что контролировали состояние ледника, Карлсон осмотрел их, сменил какие-то блоки, и спутники повернули назад.
— Видите бугорок? — надевая красные очки, поинтересовался вдруг Карлсон. — Там живёт Сумасшедший Немец.
— На карте ничего нет… — Раевский оживился. — Подъедем, а?
— Сумасшедший Немец не любит чужих. А, впрочем, давайте.
Это действительно было жилищем. Наружу торчала покатая ледяная крыша, смахивающая на северные домики малых народов, называемые «иглу». Раевский видел такие, и даже однажды ночевал в иглу, правда, по туристической программе.
Но это был, конечно, не иглу.
Это была старая станция. Закрывать такие было невыгодно — рекультивация стоила дорого.
Поэтому станции сдавали в аренду малым странам, а теперь и просто частным лицам, со всем мусором, что там накопился.
Карлсон, готовясь выйти на мороз, бормотал:
— Много лет назад здесь тоже жили немцы. Я слышал, что тут часто находили следы их прежних поселений, не этого, нет, совсем старые домики, крохотные — один или два. Рядом с буровой, в вынутых кернах, ледяных цилиндрах, будто мушки в янтаре, находились значки, обломки досок с надписями, что сделаны странным шрифтом, и клочки древних газет. Немцы искали чудесного и были одержимы фантастическими идеями.
Так Карлсон и сказал — «фантастическими идеями» — ах, ну да, Раевский вспомнил: Тайны Ледяных Богов, все слова нужно писать с прописных букв, так текст получается гораздо внушительней.
А уж немцы писали все свои слова с больших букв, это кто бы сомневался.
Сумасшедший Немец жил как раз на месте немецкой станции, и Карлсон сказал, что у них есть подарок для отшельника.
Раевского что-то неприятно кольнуло.
Значит, визит этот не вполне случаен, и крутились они вокруг этой точки, будто насекомые вокруг лампы.
Раевский увидел на флагштоке изодранное полотнище и не сразу понял, что это.
Сперва ему показалось, что это какая-то масонская эмблема, но память услужливо подсказала ему — этот флаг с циркулем родом из ГДР.
Он не видел его много десятков лет, и вот теперь он трепетал на металлической мачте посреди антарктического льда.
В доме, похожем издали на сугроб, оказалась мощная шлюзовая дверь и внимательный глаз видеофона над входом. Интересно, сколько людей видел этот глаз за последние лет тридцать.
Карлсон приложил ладонь в рукавице к панели, и они услышали недовольный голос. Как бы хозяин ни относился к этому визиту, неожиданностью он явно не стал — видимо, вездеход засекли камеры наружного наблюдения. Дверь шлюза приоткрылась, и человек внутри сухо кивнул.
Так кивал фельдмаршал Паулюс среди русских солдат — будто птица с высохшей шеей клевала что-то невидимое.
— Я родился в Восточной Германии. Моя фамилия Маркс. Вы знаете, что значит прожить столько лет с фамилией Маркс?
— Представляю, — согласился Раевский. — И я помню, что такое Deutsche Demokratische Republik.
Он действительно это помнил хорошо — не только герб с циркулем.
Немец поглядел на него, и на его лице не отразилось ни удивления, ни беспокойства. Раевский смотрел на него с любопытством, Карлсон, казалось, скучал, а Сумасшедшему Немцу было всё равно.
— Инженеры… А я — старый любитель льда, — спокойно отозвался хозяин и пригласил войти в дом.
Они спускались вниз по лестнице и понимали — дом не ограничивается сугробом, что торчал сверху. Дом был похож на айсберг: внизу вырыто довольно большое помещение, а может, много помещений. Старинная пластиковая отделка изнутри напоминала о великих дизайнерах прошлого — того самого, в котором была DDR, и смешные автомобили — как их Вагант? Бант? Трабант.