Тест был на политкорректность, и вместо «гомосексуалист» нужно было употребить «гомосексуал», вместо «поехал» для инвалида на коляске нужно было сказать «пошёл», вместо «смена пола» — «трансгендерный переход», вместо «душевнобольной» — «человек с ментальным расстройством».
Но я был хитрый, и отвечал интуитивно-лицемерно, ошибся всего один раз и заслужил титул редактора сайта «Такие дела».
Это как раз иллюстрация в духе некорректного анекдота «Почему вас так не любят».
Был у меня в знакомых один лилипут, мы с ним как-то напились (в относительных пропорциях) и он орал мне: «Да, некоторые требуют звать нас не лилипутами, а «маленькими людьми». Насрать мне на это! У меня настоящие проблемы есть!» — ну и дальше всякими русскими словами рассказывал о своих проблемах.
Не волновало его собственное название.
Видал я и деревенского дурака, которого звали дураком в глаза, да только любили его и кормили, кормили потому что любили.
А начнёшь насаждать в нашем народе лицемерие, даже не вместо, а с пандусами и лекарствами, так выйдет так тошно, что даже таджикская уборщица-
Однако ж, такое впечатление, что этот тест составляли какие-то наймиты власти, потому что он выставляет политкорректность в совершенно идиотическом свете.
Извините, если кого обидел.
16 февраля 2016
История про Лескова (2016-02-17)
Но имеет смысл привлечь внимание читателя не сколько к моему тексту, сколько к двум цитатам из писателя Пьецуха, одна из которых вот какая:
«Подозреваем, что Лесков ещё в одном кардинальном пункте провинился перед читателем — иначе трудно понять его сравнительно хладнокровное отношение к такой огромной величине. Именно Николай Семёнович тем задел за живое русского человека, что он выставил его в натуральном виде и пригласил нас полюбить себя «чёрненькими» (в то время как настоящие патриоты способны соотечественника только «беленьким» полюбить), что Лесков, может быть, невзначай, объективно воссоздал наш национальный характер со всеми его «пригорками-ручейками» (а мы не так боимся вражеского нашествия, как разоблачения нашей бедовой сути).
Достоевский ведь вовсе не о России писал, он сочинил свою собственную страну и свой собственный народ, как Джонатан Свифт свою Лиллипутию сочинил. Отчего западный мир так и привязался к нашему Достоевскому, ибо Русская земля для него чужда и непостижима, а Карамазия, по крайности, постижима. Л. Толстой писал вроде о России, но, сдаётся, о России выхолощенной, рафинированной, которую легко спутать с окрестностями Версаля. Потому что князь Болконский, будь он истинным русаком, обязательно экономил бы на полковой казне и шинелях второго срока, граф Безухов, при всех его качествах благородного человека, целыми деревнями проигрывал бы в «стуколку» крепостных, а Платон Каратаев с утра проповедовал бы непротивление злу насилием, но вечерами непременно таскался по кабакам.
И только Лесков, может быть, представил Россию такой, какова она есть, во всём её тягостном многообразии и богатстве.
Посему естественно будет предположить, что русский читатель почитал-почитал, осердился и в сердцах отказал Николаю Семёновичу в олимпийстве. Да и как тут, действительно, было не осердиться, когда что ни страница, тебя выставляют дурнем, хотя бы и мыслящим, чувствительным, утончённым, а всё же дурнем, который не в состоянии понять своей выгоды, который не ко времени злобен и не к месту братолюбив, который вообще наделен от природы настолько иррациональным характером, что сам на себя не может надивиться со времён стояния на Угре".
Извините, если кого обидел.
17 февраля 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-02-18)
А вот написал про фантастов и каэспэшников
Вот, если бы была написана пара мемуаров о тех временах — но не в духе "мы посидели и выпили, а потом выпили ещё, а потом мы потеряли нашего товарища в трамвае" — таких воспоминаний много.
Они скучны оттого, что люди, что их пишут, думают отчего-то, что ценности их занятий приняты другими. А жизнь течёт быстро, и следующим поколениям не так важны обстоятельства написания романа "Двое на Венере" и песни "Снежинка"