Чёрным непроглядным вечером 192* года по проспекту Красных Зорь в Петрограде шёл молодой человек, кутаясь в длинную кавалерийскую шинель. Под снегом лежал тонкий лёд бывшей столичной улицы — дворники исчезли, город опустел. Молодой человек оскальзывался, хватался рукой за руст и облупленную штукатурку пустых зданий. Он часто кашлял, хрипло и надсадно — колкий сырой воздух петроградской зимы рвал его лёгкие.
В такт кашлю ветер хлопал и трещал протянутым поперёк улицы плакатом «Наша власть верная, и никто у нас её не отберёт». Старуха шарахнулась в сторону от молодого человека, перевалилась через сугроб, как курица. Шагнула к нему было девка в драной кошачьей шубе, зашептала жарко:
— На часок десять, на ночь — двадцать пять… — но всмотрелась в лицо и, махнув рукой, скрылась в метели. Выступил из мглы патруль, вгляделся в шесть глаз в потёртый мандат парнишки.
— Демобилизованный? С польского? Куда на ночь глядя?
— Иду в общежитие имени Фрэнсиса Бекона. Комиссован вчистую после контузии, — прокашлял бывший кавалерист. — Махры, братишка, не найдётся?
Сунули ему щепоть в руку, и пока он прятал великий дар, спасая махорку от ветра, исчез патруль в метели, будто его и не было. Демобилизованный осмотрелся и увидел прямо под носом, на мёртвом электрическом столбе, трепещущую бумажку.
Он уже собрался содрать её на раскурку, но вчитался в кривые буквы: «Инженер В. И. Карлсон приглашает желающих лететь с ним в ночь на новолуние на планету Марс, явиться для личных переговоров завтра от 6 до 8 вечера. Ждановская набережная, дом 11, во дворе».
Утром демобилизованный появился на Ждановской.
Там, в лесах, виднелось гигантское яйцо с большими буквами «Р.С.Ф.С.Р.» по округлому боку.
— Василий Иванович, к вам! — закричал мастеровой.
Карлсон оказался невысоким толстым человечком, быстро сжавшим болезненную руку молодого человека своей пухлой и тёплой рукой.
— Карлсон. А вы, товарищ, кто будете?
— Зовите Павлом Малышкиным, не ошибётесь. Я, товарищ, прошёл польскую войну, ранен два раза, моя жизнь для революции недорога, на Земле я пенсионная обуза — так что за мировую революцию на Марсе мной запросто можно пожертвовать.
— Ну, может, жертвовать жизнью и не придётся. Но фрикаделек с плюшками я тоже не обещаю. Хотя мускульная сила мне нужна, пока будете вертеть винт, будете получать паёк вареньем.
Они стартовали через три дня. Пороховой заряд подбросил огромное яйцо над Петроградом, земля ушла вниз, а внутри Павел уже бешено крутил ногами передачу винта. Яйцо поднималось всё выше, и Карлсон сменил своего спутника.
— Подожди, Павлуха, экономь силы. Пространство между планетами сильно разрежено, и там мы полетим по баллистической инерции — важно только набрать нужную скорость.
И точно — они стремительно покинули земную атмосферу и вот уже неслись среди чернеющих звёзд. Красная планета приближалась.
Теперь уж хотелось другого — умерить бег и не разбиться о твёрдую поверхность. Но вот яйцо, пропахав борозду, остановилось на высоком берегу марсианского канала.
— Что, Василий Иванович, победа? — спросил Павел, отвинчивая крышку люка и вдыхая свежий воздух.
— Рано ещё, Павлуха. Открою тебе тайну — мы с тобой разведчики, так сказать, в мировом масштабе.
Они спустились к воде. Павел решил напиться и вдруг понял, что в марсианских каналах течёт чистый спирт. Товарищи перешли канал вброд, и Карлсон расстелил на берегу чистую тряпицу и вывалил на неё чугунок варёной картошки.
— Смотри, Павлуха — вот мы, то есть — Земля. Вот — Луна, вот — Марс. Мировая революция остановилась пока в границах Р.С.Ф.С.Р. — но если Марс будет наш, то дело коммунизма будет непобедимо. Главное — сломить сопротивление мегациклов и монопаузников, а там насадим яблонь… Будут и тут яблони цвести, понимаешь?! Насадим яблоневый сад и сами в нём ещё погуляем!
— Как не понять! — с жаром откликнулся Павел, — доброе дело! Меня наши комсомольцы Малышком звали — так и говорили, сами до коммунизма, может, не доживём, а вот ты — пожалуй. Правда, у меня со здоровьем неважно.
— Что ж! — прервал его Василий Иванович, — давай мы по радио предупредим товарищей. Воздух здесь есть, в воде (он посмотрел в канал) есть рыба. Надо вызывать своих.
Но не тут-то было.
Грянули выстрелы — к ним на воздушных винтовых аппаратах приближались люди с ружьями наперевес. Василий Иванович и Павел одновременно выстрелили и побежали к своему аппарату. Бежать было тяжело — незнакомая слабость тяжелила ноги.
— Беляки, и тут беляки, — кашляя, кричал Павел. — Не отставайте, Василий Иванович!