Этот браслет дарит давний обожатель княгини — и в семье этот неизвестный, что уже семь лет писал ей письма, стал уже комическим персонажем.
Среди гостей находится и старый генерал Аносов, от которого в своё время сбежала жена. Княгиня рассказывает ему историю неизвестного обожателя, и генерал, поколебавшись, говорит, будто сценарист советского фильма: «А если это любовь?».
Однако ж муж княгини напрягается, потому как если мелкий чиновник растратил на браслет казённые деньги, и всё это, вместе с именем княгини, всплывёт в газетах, то всем будет жутко неприятно.
Это действительно мелкий чиновник по фамилии Желтков, которому возвращают браслет.
Он обещает больше не появляться в жизни этих людей — и действительно, вскоре княжна читает в газете, что Желтков покончил с собой.
Она приходит в его квартиру и слышит от хозяйки, что самоубийца велел передать ей что та была единственной радостью в его жизни, и ей нужно послушать лучшее произведение Бетховена Son. № 2, op. 2. Largo Appassionato.
Вернувшись домой, она просит знакомую пианистку сыграть указанную вещь и плачет под фортепьяно, понимая, что это та самая любовь, о которой ей говорил старый генерал.
И тут начинается самое интересное. Если кто имел опыт дружбы с супружеской парой, которая потом развелась, тот хорошо знает, как чудесно-противоречиво выглядят рассказы обоих. Эти рассказы удивительно правдоподобны, и это прям какой-то Шредингер: то один правдоподобен, то другой. А вместе им не быть.
И с одной стороны, мы имеем «официальную версию» «Гранатового браслета»: всепобеждающая любовь, чопорное и бездуховное светское общество, внутренне страдающая прекрасная женщина, но ей и любящему её человеку не суждено быть вместе.
Однако, если цинично отступить в сторону, то можно рассказать эту историю иначе. Есть маленький человек у которого возник объект страсти, и он преследует его семь лет — всё более и более увеличивая её неудобство. Присылает ей пошлые письма (Куприн их приводит, и они действительно не верх вкуса — как и сам гранатовый браслет, который только для современного обывателя символ красоты, между тем все персонажи Куприна понимают, что он дёшев и не очень красив «Он был золотой, низкопробный, очень толстый, но дутый и с наружной стороны весь сплошь покрытый небольшими старинными, плохо отшлифованными гранатами. Но зато посредине браслета возвышались, окружая какой-то странный маленький зеленый камешек, пять прекрасных гранатов-кабошонов, каждый величиной с горошину»), и, наконец, когда его просят прекратить, говорит мужу объекта своих чувств: «Это невозможно. Даже в тюрьме я найду способ сообщать ей о себе. Только смерть может помочь исполнить вашу просьбу». Он стреляет в себя, и все немного печалятся.
Не так давно была такая история — умирающий от лейкемии мальчик просил голливудскую кинозвезду сделать ему минет, и все его родственники жутко огорчились от того, что мальчику эта предсмертная милость обломилась (Если это не фейк, конечно — да, собственно, неважно, фейк это или нет). Важно именно то, что маленький человек допускает что его смерть (и жизнь) так важны, что их можно обменять на что-то в странной торговле с мирозданием.
В случае с мелким чиновником Желтковым работает та же схема.
На самом-то деле всё это гораздо более интересно, чем пресловутая «официальная версия» и все эти «клубника в сметане, Доронина Таня, как будто «Шанели» накапали в щи». Генерал (который тут как бы глас правды) говорит: «Любовь должна быть трагедией, величайшей тайной в мире! Никакие жизненные удобства, расчёты и компромиссы не должны её касаться».
То есть версия «повышенной духовности», по сути мёртвая. А вот внимательный читатель может много извлечь из того сюжета, потому что он связан с проблемой выбора.
Как и что делать человеку, что можно и что нельзя. На одной чаше весов твоя любовь, а на другой — чужие неудобства.
Несчастного Желткова официальная версия рассказа как бы ставит перед вопросом «Тварь ли я дрожащая или право имею». Более того, многие положительные персонажи советской литературы шептали в ухо персонажам нерешительным: «За любовь бороться надо. Не жди, брат, хватай, стерпится-слюбится».
И это сущая беда.
Беда в том, что решений-то никаких тут нет, а честный обыватель норовит ухватиться за какой-нибудь рассказ оттого, что в нём рассказывается, как скучную нашу жизнь озарить духовностью.