— Глумитесь над женщиной.
— Знаете, писатели очень завистливые. Любят мучить красивых и богатых женщин — то зарежут руками героев, то под поезд кинут, то и вовсе на костре сожгут.
— (сурово) Обидели ребенка, вот что. Развели.
— Дети… Да вы на себя посмотрите, фемина.
— Между прочим, я наивная и доверчивая как дитя, да.
— Рассказывайте тож. Я ж картинку наблюдаю. Это я творю миф, да.
— Мы все в ответственности за тот миф, который приручили.
— Я безответственная, да. Пусть сам разбирается, вот что.
— Ну, это уж как выйдет.
— Щаз я вспомню, что я ещё не очень богатая, и окончательно удавлюсь.
— У вас один шофэр тыщу получает. Бандиты жируют, а у Васи Векшина, между прочим, две сестрёнки остались.
— Дык не я ж ему плачу, а шэф. А я так… типа Верка-модистка, да.
— Как ночью на природу, танцы при луне с шашлыками — значит всё шэф?.. Значит, соболя и бокалы хрустальные на приёмах — так себе? Многие так говорят, но терпение народа не безгранично.
— (продолжая рыдать) Отчество у вас как у Пушкина, а ведете себя как Бенкендорф какой, вот что. И даже как Толстой. Который Федька-американец.
— У Федьки было сорок детей. И ещё сорок чужих он убил на дуэли.
— Врёте.
— Ну, тридцать девять убил — невелика разница. Так по зачётному списку и вычёркивал: родит кого-нибудь, другого грохнет. Верьте мне. Ну, Эйдельману поверьте — упырю масонскому.
— Не мог Эйдельман такой фигни написать, да. Одиннадцать детей, из них десять умерли.
— По секрету вам скажу, уже все умерли. А сами эти дети… Вы бы видели этих детей! Каждый за троих-четверых сойдёт. Тоже самое — и про дуэлянтов. Верьте, точно так.
— Сироты? Тяжелое наследие царского режима?
— Да, ныне оно искоренено, как и дуэли, впрочем.
Извините, если кого обидел.
02 ноября 2018
История про то, что два раза не вставать (2018-11-06)
А вот кому история про ошибки писателей — подлинные и мнимые?
(Ссылка, как всегда в конце)
Меня всегда интересовали яростные споры вокруг выражений "кивнул головой" и проч.
Дело в том, что очень часто, особенно обжившиеся в разных сообществах молодые писатели (или не очень молодые писатели) начинают учить других ремеслу. В частности, практической стилистике.
"Кивнул головой! Боже мой! Здесь написано: "Кивнул головой!" — о чем ещё можно говорить с таким автором?!" — кричат эти люди.
Имеется в виду, что ничем другим кивнуть невозможно (это не так).
Но ответить им можно лермонтовским "Из-под куста мне ландыш серебристый приветливо кивает головой". И Бунин пишет в "Тёмных аллеях": "Она кивнула головой и стала надевать перчатки".
И тут у стилиста наступает когнитивный диссонанс. С одной стороны, он традиционный нормативный интеллигент, и должен уважать традиционную отечественную иерархию: Пушкин не мог писать плохие стихи, Тургенев — гений пейзажа, Набоков — мастер языка и тому подобные клейма. И надо либо признать, что иерархия нарушается, и кого-то нужно лишить почётного звания.
Или же нужно признать, что "и так можно сказать".
Но, как правило, советский нормативный интеллигент выбирает третий путь (интеллигенция всегда выбирает третье). Он говорит, что Лермонтову можно, а тебе, имярек нельзя, потому что ты не Лермонтов. И при этом начинает злиться.
Здесь же тонны всяких правил, о том, что не должно быть одинаковых слов на одной и той же странице — и много ещё такого.
При мне несколько раз такие учителя-стилисты приступали к показательному редактированию своих современников, и приводило это к результатам нелепым и ужасным.
Утешаться можно только тем, что и Ломоносов, и Платонов погибли бы под рукой этого редактора.
Но всё упирается в то, что обыватель не может понять, хорошо или плохо то произведение, что находится перед ним. Согласен, нерешённость (а то и нерешаемость) этой задачи раздражает несказанно. И вот человек цепляется к этим кивкам головой, чтобы придумать хоть какой-нибудь аргумент.
http://rara-rara.ru/menu-texts/oshibka_pisatelya
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.