На самом деле они тоже меняются. Непростые истории происходят с оскалом — довоенным и послевоенным. Например, стержнем тридцатых всё-таки является враг, который хитёр и злобен, но внутри у него классовые противоречия и, дунь-плюнь, поднимется пролетариат, и случится мировая революция.
В поздних сороковых всё иначе. Это время без Коминтерна — равновесие остаётся, и только Люди Доброй Воли сжимают кулаки в карманах. Майор Пронин в тридцатый годы — совершенно эстетский, джазовый, как в фильмах нуар, персонаж, следующий канону Ниро Вульфа и Арчи Гудвина, а после войны (и отсидки автора) — обычный советский чекист.
Мотив встречи Добра и Зла, межу которыми стоит ребёнок — это такой сакральный советский мотив. Вот Граница, на ней, со стороны Добра, стоит ребёнок, есть человек Зла, есть человек Добра — условный пограничник.
И это — «Судьба барабанщика». Но ещё лучше это видно в гениальном рассказе Гайдара «Маруся» (1939):
«Шпион перебрался через болото, надел красноармейскую форму и вышел на дорогу.
Девочка собирала во ржи васильки. Она подошла и попросила ножик, чтобы обровнять стебли букета.
Он дал ей нож, спросил, как ее зовут, и, наслышавшись, что на советской стороне людям жить весело, стал смеяться и напевать веселые песни.
— Разве ты меня не узнаешь? — удивленно спросила девочка. — Я Маруся, дочь лейтенанта Егорова.
Этот букет я отнесу папе.
Она бережно расправила цветы, и в глазах ее блеснули слезы.
Шпион сунул нож в карман и, не сказав ни слова, пошел дальше.
На заставе Маруся говорила:
— Я встретила красноармейца. Я сказала, как меня зовут, и странно, что он смеялся и пел песни.
Тогда командир нахмурился, крикнул дежурного и приказал отрядить за этим “веселым” человеком погоню.
Всадники умчались, а Маруся вышла на крутой берег и положила свой букет на свежую могилу отца, только вчера убитого в пограничной перестрелке».
Вообще, тут в 143 словах Гайдар умудряется создать образ идеального врага, идеального ребёнка, и механизма функционирования границы — у Долматовского всё кончается бескровно.
У Гайдара, по сути, это тоже стихотворение — стихотворение в прозе.
Вообще, парадокс советской литературы (помимо прочих её парадоксов, конечно) в том, что детские вещи её угрюмо серьёзны, а взрослые, посвящённые той же теме — опереточно-веселы. Но и в фильмах, впрочем, тоже — картонная война в фильме «Если завтра война…», и страшноватые детские фильмы. Романы о шпионах «для взрослых» и тогда воспринимались как развлечение, а вот детские вещи — страшны и сейчас, как те самые горячие угли под слоем пепла, об которые можно обжечься, если неосторожно ворошить костёр в поисках запеченной картошки.
Кстати, «Судьба барабанщика», настоящий советский роман в стиле нуар, как раз о том, что добро невозможно отличить от зла, но об этом потом.
Герой, конечно, никакой не барабанщик. Да и в пионерскую форму его наряжают враги. Его пионерских галстук — так же фальшив, как орден и мопровские значки его фальшивых друзей и родственников. Всё подмена, всё зыбко — куда страшнее, чем в незатейливой истории человека, попавшего в Матрицу. И ты всё время промахиваешься — в выборе друзей и в боязни врагов, ты мечешься по дому, по городу, несёт тебя по стране.
Зло заводится в тебе как бы само по себе, шпион появляется в квартире так — от сырости. Будто следуя старинному рецепту, разбросать деньги и открыть дверь. И на третий, третий обязательно день — вот он, шпион, готов. Тут как тут.
Потом мальчик спрашивает человека в военной форме, откуда взялся его загадочный фальшивый дядя — «Человек усмехнулся. Он не ответил ничего, затянулся дымом из своей кривой трубки, сплюнул на траву и неторопливо показал рукой в ту сторону, куда плавно опускалось сейчас багровое вечернее солнце». Шпионы всегда приходят со стороны заката, оттуда, из Царства Мёртвых.
Но прежде, разрывая круг отчаяния, мальчик берётся за оружие. Он нарушает тишину, и, выстрелив три раза, наконец, попадает. Настоящий гражданин начинается только в тот момент, когда он убьёт врага. А юные граждане у Гайдара часто убивают взрослых.
Сам Гайдар как-то записал в дневнике: «Снились люди, убитые мной в детстве…».
Есть миф о том, что Гайдар в четырнадцать лет командовал полком — эта небылица, повторяющаяся сейчас как стёртая метафора, на самом деле просто часть мифа, доведённая до абсурда. Это неверно. В 14 лет, то есть в декабре 1918-го Аркадий Голиков только пошёл в Красную Армию. В 1919-ом он учился в Москве и Киеве — на 6-ых Киевских командных курсах, в августе-сентябре был командиром 6-й роты 2-го полка отдельной бригады курсантов. В 1920-ом, в марте он командир 4-ой роты 303-го полка 37 Кубанской дивизии. Зимой учится на курсах «Выстрел», а вот после февраля 1921 года становится командиром 23-го запасного полка в Воронеже. Далее он — командир 58-го отдельного полка по подавлению Тамбовского восстания. Так что на самом деле он командовал полком в 17–18 лет.