— Вторая не понадобится, — сказал рядом штурман.
Папаша Мартин заложил циркуляцию: лодка кружила вокруг добычи, будто волк вокруг раненого зверя.
Однако всё было понятно и так.
Никто не выплыл — на воде болталось лишь несколько досок.
Ночью они всплыли для подзарядки аккумуляторов. В отсеках уже слышался едкий запах хлора, и Готтфрид хлопотал над двумя отравившимися матросами.
Капитан курил, держась за леера рубки.
— Скажите, милый Райнер, насколько поэтичны русские?
— Я был на Волге… — Один мой товарищ отвёл меня к хорошему поэту — он, кстати, тоже моряк. Штурман, да. Когда погиб «Титаник», то мы прочитали об этом в газетах. Вокруг были русские леса, деревья занесены снегом до макушек. Великая река стала, и по мёртвой твёрдой воде мужики в тулупах ехали на своих косматых лошадках… Чёрт, я не об этом.
Где-то вдалеке от нас гигантский корабль исчез под водой и люди умирали, покрываясь коркой льда. И тогда этот русский моряк… «Жив океан», — сказал этот русский. В том смысле, что стихия превыше железных городов на воде.
— Он действительно поэт, этот штурман. А поэты всегда выживают.
— Наверняка, — ответил Райнер. — Тем более, что он полярный штурман, а они не воюют.
Лодка надышалась сырым воздухом и ушла в глубину.
А ночью, поворочавшись на своей койке, папаша Мартин снова пришёл на свидание к Богу.
Бог был печален.
— Я хочу служить тебе. Мои руки в крови, но иначе не переустроить мир. Да, враги умирают, но иначе не возродится великая поэзия рыцарства. Филистеры уже победили поэзию, но есть ещё шанс вернуться. Да это страшно, но ведь ты этого хотел. Я всё сделал правильно.
Бог молчал, и это было тяжелее всего.
— Это был враг, мы воюем с ними уже полгода.
В последний момент, когда сон уже рвался на части, расползаясь, как ледяное поле, дошедшее до тёплого течения, он обернулся.
— Нет, нет, — я вовсе не это имел в виду, — сказал Бог.
Рядом с ним стоял русский в фуражке.
Русский сказал, глядя в сторону: «Среди рогов оленя ему явился образ распятого Спасителя. Спаситель поднял глаза и сказал: «Зачем преследуешь ты Меня, желающего твоего спасения?» Вернувшись с охоты домой, он крестился вместе со своей женой и сыновьями, с коими был разлучён. Скот его пал, а слуги расточились. Он воевал, был увенчан лаврами, а отказавшись поклоняться прежним богам, брошен был зверям, но звери не тронули его.
И тогда бросили их в раскалённого медного быка, но и после смерти тела их остались неповреждёнными».
Папаша Мартин представил себе зверей, отчего-то похожих на белых медведей, и быка, что был прямой противоположностью арктическому холоду.
Сначала он думал, что русский, говорит о своём небесном патроне, но оказалось, что он говорит о своём корабле.
Жалкий, истрёпанный долгим плаванием, корабль исчез в столбе огня и воды, и поэтического в этом было мало.
Русский не был врагом, но он стал жертвой, сгорев внутри медного истукана войны. Мартин ещё раз подумал о том, что стал орудием, которое ввергло в огонь любившего льды и снег русского медведя. Но Бог не хотел этого, он хотел чего-то другого. А теперь Бог молчал и не объяснял ничего.
— Рыцарская война закончилась, когда изобрели пулемёт, — сказал как-то за столом Райнер.
— Нет, рыцарская война закончилась, когда изобрели арбалет. Когда простолюдин с этой штукой из дерева и воловьих жил получил возможность убивать на расстоянии.
Мы теряем честь, которая понималась как арете, будто античная добродетель. Раньше мы могли потерять только вместе с жизнью, а в век электричества честь исчезла. Остались еда, кров и достаток.
— Женщины не умирают, спасаясь от изнасилования, а бросаются навстречу блуду, — спорил с ним папаша Мартин.
— Но и война иная, капитан. Воюют насильно призванные, а не рыцари. Некому крикнуть «Монжуа» во время кавалерийской атаки. Обороняющиеся сидят не в крепостях, а в жидкой окопной грязи — храбрости нет, а есть статистическое выживание.
Иприт не выбирает между трусом и смельчаком.
Маркитант важнее солдата.
И вместо мгновений ужаса и бесстрашия перед нами месяцы постоянной опасности.
Смерть возвращает поэзию в жизнь, потому что жизнь убыстряется.
Вера теснится наукой, бессмертие кажется достижимым с помощью растворов и гальванических проводов.