Они ехали сквозь туман, и швед рассказывал про поточную линию и выгоду социалистического уклада. Шведская модель мешалась со шведской стенкой. Радио опять говорило про ослов и козлов.
Водитель, меж тем, бормотал что-то про летящего Антихриста.
Швед иногда прислушивался к нему и одобрительно кивал, будто понимал так же много в опасностях для сущего.
Вдруг он постучал водителя по плечу. Толстый швед скорчил ему рожу и завертел руками, намекая, что до города он может и недотерпеть.
Человек с сушёным и мятым лицом сразу всё понял и притормозил в тумане. Где-то совсем рядом, невидимые, шли потоком автомобили. Видимыми они становились на секунду-другую, проносясь мимо.
Швед вышел и, обходя машину, поманил водителя, тыча куда-то пониже капота.
«Показывает на вмятину что ли?», ― подумала Наталья Александровна.
Но только надоедливый мистик вылез из машины, швед быстро ударил его ребром ладони в горло. Потом он, вынув из кармана шнурок, задушил обмякшего шофера.
Наталья Александровна смотрела на всё это, не в силах шелохнуться.
Швед мастеровито доделал своё дело и поволок труп обратно в машину, но уже не в салон, а в багажник.
Хлопнула дверца, и специалист по деревянным человечкам уселся за руль.
― Живучий, зараза. С ослами этими и то проще было, ― сказал он по-русски. О мертвеце, впрочем, он вспомнил с некоторым оттенком уважения:
― Нет, но живучий, а? Хорошо, туман ― никто не видел этого Спасителя. Спаситель хренов.
Швед ловко обогнал какой-то джип (Наталья Александровна успела увидеть белые от ужаса лица пассажиров, ― и снова всё пропало в тумане) и, не отрывая взгляда от дороги, приказал:
― Ты, милая, выйдешь у метро. Сама понимаешь, ты мне сейчас не нужна, в офис завтра не ходи, а обратно в аэропорт меня уж без тебя отвезут. Живи смирно и честно, замуж за своего болтуна выходи. Лет пять с ним проживёшь, а больше тебе и не надо.
― Что, и мировой заговор есть? ― спросила она, тупо глядя перед собой.
― Ну, есть. А толку-то? ― ответил швед. ― Всё приходится делать самому.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
23 января 2021
История про то, что два раза не вставать (2021-01-24)
Я люблю Большую советскую энциклопедию, причём люблю её нежно. В юности второе издание БСЭ стало частью моей жизни, и я использовал его для обычного чтения — статья за статьёй. Но этой зимой случилась любопытная история, я приобрёл, как чужое пианино при переезде, за так огромное количество разрозненных томов первого издания. Вернее, добрые люди даже привезли его мне на дом. Примечательно, что часть приобретённого, видимо, пережила потоп на своей прежней квартире, и ледериновые полукожаные переплёты окрасили страницы розовым. И я вновь вернулся к юношеской привычке фронтального чтения, обнаружив чрезвычайно интересное отличие в трёх изданиях главного справочника исчезнувшей страны: зелёном, синем и красном. Второе, к примеру, (оно у меня стоит теперь рядом) — размеренная поступь сталинских колонн, эстетика послевоенного ампира, однобортных мундиров с золотым шитьём и автомобильных решёток с хромированными клыками. Про третье издание говорить не хочется — оно экономное, как белорусский мебельный гарнитур-стенка того же времени.
Далее: http://rara-rara.ru/menu-texts/troica
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
24 января 2021
Встреча выпускников (Татьянин день. 25 января) (2021-01-25)
Мы встретились в метро. Договорились-то мы, по старой привычке, попрекая друг друга будущими опозданиями, в три. Володя пришёл ровно в половине четвёртого, я — через две минуты, и через минуту подошёл Миша. Раевский, правда, сказал, что подъедет отдельно. Никто никого не ждал, и все остались довольны, хотя сначала смущённо глядели в пол.
Мы вышли из метро и двинулись вдоль проспекта. Сквозь морозный туман горел, как священный меч перед битвой, золотой шпиль Главного здания. Володя сказал, что сегодня мы должны идти так, как ходили много лет тому назад, — экономя деньги и не пользуясь автобусом. Это был наш персональный праздник, Татьянин день, совмещённый с годовщиной выдачи дипломов, — потому что учились мы не пять, как все остальные факультеты, а пять с половиной лет. Мы шли навстречу неприятным новостям, потому что поколение вступило уже в возраст смертей, что по недоразумению зовутся своими, но мы знали, что в Москве один Университет, и вот мы шли, чтобы вернуться в тот мир дубовых парт и тёмных панелей в коридорах, огромных старинных лифтов и таких же огромных пространств между корпусами.