– Не то что я работал бы… – Смородина проглотил слово «нянькой», – Цербером.
– Даже за деньги? – Дядя в изумлении поднял брови. – Женихи ее преследуют, как голодные монголы. Добыча легкая, питательная. Поэтому мне нужно, чтобы вы составили брачный договор.
– Мне нужен список объектов, которыми она владеет.
– Нет! Просто составьте. Все принадлежит ей.
– Афанасий Аркадьевич, юридические документы…
Дядя отмахнулся от него рукой. Мол, понимаю.
– Вы пока составьте в общих чертах. Она мне почитает, а потом мы впишем, что нужно. У нее там… – он поболтал рукой в воздухе, подбирая слова, – новые нейронные связи образуются. Уже полезно. Когда приступите?
В этот день инвалид-колясочник был еще больше похож на Марлона Брандо в образе крестного отца мафии. Он вообще не смотрел на адвоката, а разговаривал как будто со всем пространством сразу.
– С удовольствием приступлю с текущего момента.
– Раньше трудно было бедному охотиться на богатую. Сейчас, конечно, многое изменилось. Но Жанна не из тех, кто использует. Я был бы спокойнее, если бы она была из таких.
И Платон Степанович узнал, что за Жанной после ее возвращения в Россию ухаживал будущий режиссер, который считал, что нельзя ставить Чехова в дешевых декорациях. Потом живописец-реалист, который искал женщину, способную на жертвенное служение его таланту. И композитор, временно живущий за счет установки дверей. Он на втором свидании сказал Жанне, что все умные женщины понимают, что мужчина полигамен, и еще ему нужно «немножко веры», а также деньги на постановку рок-оперы. Дядя собирал сведения о чужой личной жизни ничуть не хуже Раисы Федоровны. О страсти он рассуждал отстраненно. Так гроссмейстер судит о чужой шахматной партии.
– И если раньше она сбегала от претендентов на ее руку, то в этот раз у нее фанаберия. Люблю, говорит, его, не могу. Болеть начала, – дядя махнул рукой, – так что пусть выходит замуж! Разведется – поумнеет.
– А что Эльвира?
– Дура. Стелется перед какими-то идиотками. Я на днях слышал, как она говорила по телефону: «Ой, а где вы? Ой, а я за вами заеду. Ой, ну что вы, я за вами все-таки заеду. Позвольте, я сейчас приеду за вами». – Когда генерал изображал манеру Эльвиры говорить, Смородина с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. – Так боялась, что ей откажут, что даже мне противно стало. Я ее терплю только ради племянницы. Но бабенки из книжного клуба в музее все-таки приехали. Пусть! Я только за то, чтобы Жанна общалась, а не лежала лицом в подушку.
Анна и Жизель согласились посетить генеральскую дачу, чтобы выгулять соломенные шляпки. Существовала только одна тема, в которой они понимали друг друга с полуслова, – фотосъемки для соцсетей. У сестер Грай в древнегреческой мифологии был один глаз на троих. Анна с Жизелью, соединяясь, были продюсером, стилистом, визажистом и половиной оператора. Шла своя волна, возникало свое кино. В длинных струящихся платьях они смотрелись, как чеховские героини. Когда в доме они сняли шляпы и расположились за большим столом на кухне, то стали похожи на сказочных Беляночку и Розочку. Аня была черноволосая с белой кожей, Жизель – загорелая блондинка. Эльвира не могла налюбоваться на своих гостей. Красивые, благополучные, понимающие.
– Эля, а зачем приходила эта странная женщина?
– Спрашивала, все ли наследники Абрамова получили свои доли.
– В смысле? Есть кто-то, кроме Жанны и Аркадича?
– Понятия не имею.
– Ну, он в принципе мог?..
– Раз в полгода. Так. На честном слове.
– Он, наверное, такой злой был поэтому.
– Не знаю я, почему он был злой, но другие дети у него вполне могли быть. И если этот ребенок признан, он может претендовать на треть наследства. А если нет, сегодня делают тесты.
– Да уж. Выбрали мы времечко родиться. Выпало на нашу долю увидеть перемены.
На кухню спустилась Жанна.
– Жаник, на тебе лица нет. Как спалось?
Жанна села за стол, почесала затылок.
– Хочу еще спать.
– Опять этот липкий кошмар? Девочки, Жанне снился фиолетовый платок с люрексом.
– Я же просила не рассказывать!
– У меня есть сомнолог-гороскопист. Я скину номер. Он это все разложит.
– Ничего мне раскладывать не надо.
Жанна достала из кармана пузырек с таблетками, достала одну и сразу проглотила.
– Жаник, и что, тебя душили этим платком?
Жанна, слегка наклонив голову, посмотрела на Анну, задавшую этот вопрос. Во-первых, она еще как следует не проснулась. А во-вторых, еще не повзрослела достаточно, чтобы понять, почему взрослые говорят столько белиберды.