Он знал, что понравился ей. От хозяина дивной зверушки он узнал еще во время торга, что она «никем не пользованная». Значит, вот что высматривала, точнее, кого. Того, кто станет ее первым клиентом.
Мастер медленно, словно нехотя встал с кресла. Он был очень доволен. Лучшего варианта для поставленной задачи просто не найти.
Сатин буквально смело с кровати, от неожиданности она упала на колени, и тут же ее подхватила за волосы властная рука. Фурри ничего не успела понять, кроме того, что ее, кажется, этому учили… но это было слишком неожиданно.
— Сосать не умеешь? — недовольно поинтересовался Грин, наблюдая за ее неловкими попытками сделать то, что требовалось.
Она же умела. По крайней мере, ей показывали. Сатин старалась изо всех сил, понимая, что это ее единственный шанс выжить.
Грин некоторое время любовался с высоты собственного роста на попытки девушки изобразить то, что должно нравиться мужчинам. И решил, что достаточно дал ей привыкнуть к заданным ролям. Снова схватил за волосы, перевернул спиной к себе и резко прижал лицом к полу. Свободной рукой сорвал с нее трусы, дернул за хвост вверх, приподнимая ягодицы фурри до удобного уровня, а затем резко вошел.
Девушка выгнулась дугой от боли и закричала, не в силах сдерживаться. Ответом ей было звериное рычание и садистский смех. Грин сделал паузу на несколько секунд, дожидаясь, чтобы боль утихла, стала привычной. Ощутил, как непривычно и приятно шелковистая шкурка щекочет низ живота и пах…
— Прелестная девочка.
Он медленно вышел и так же медленно погрузился в нее снова. Давая понять, что она в его власти, но он будет с ней нежен.
Сильный толчок. Еще один. Одной рукой он держал ее за талию, второй — за волосы, намотав их на кулак. Он двигал ее тело, насаживая на себя и отпуская. Показывая, чего хочет — чтобы она сама начала двигаться, так, как ей приятно и удобно. Она поняла — и ему оставалось только изредка подаваться ей навстречу, чтобы войти еще глубже. Он трахал ее монотонно, однообразно, как куклу. Время от времени делая акцентированные толчки, чтобы не заснуть. Пока ему не надоело.
Он снова резко дернул ее за хвост и подтянул к себе. Фурри снова выгнулась и попробовала отползти вперед, пытаясь уйти от новой разрывающей боли. Первый анальный секс безболезненным не бывает. Но чего эта шерстяная хотела от садиста, телячьих нежностей?
— Расслабь мышцы, — процедил он сквозь зубы. — Чем больше напрягаешься, тем больнее. Ты давно не ела, так что, ты чистая. Расслабься. Я тебя трахну, и будет либо очень больно, либо терпимо.
Она не отвечала. Видимо, инстинкт правильно подсказал ей, что нужно молчать. Куклы не говорливы. Грина возбуждала эта покорность и беззащитность, помноженная на невинность и дикую, животную природу фурри. Возбуждала настолько, что стало слишком сложно сдерживаться — и он снова отпустил ее, чтобы отдышаться, взять паузу на несколько секунд.
Затем он коленом повалил на ковер, повернул лицом к себе, лег сверху и снова вошел — уже без сопротивления и криков.
Теперь он не просто трахал ее, он смотрел ей в глаза, не отрывая взгляд ни на секунду. Гипнотизируя. Полностью подчиняя себе. До конца. До того самого финала, который в книгах называют вершиной блаженства.
Грин снова утробно зарычал и навалился на фурри всем весом. Нахлынувшая волна жестокого удовольствия сменилась внезапным приступом нежности к этому истерзанному комочку. Мастер обнял девушку и вместе с ней перевернулся на спину. Свою добычу он продолжал держать в руках, прижимая голову фурри к своему плечу, нежно поглаживая, успокаивая…
— Котенок мой маленький… Ты моя радость, — он гладил ее шерсть, вдыхал ее запах, говорил с ней. Очень тихо, ласково, вкрадчиво. Старательно вплетая в голос нотки благодарности.
— Я…
— Молчи, — он взял ее на руки и перенес на кровать. Сел рядом, обхватил ладонями ее голову, снова посмотрел в глаза и большими пальцами стер выступившие слезы. Нежно поцеловал в губы и лег рядом. Снова прижал к груди и погладил шелковистые волосы. Это был не парик, они были настоящими. Неожиданное открытие. — Ты прелесть. Ты моя. Только моя. Слышишь?
— Да…
— Я с тобой просто в другой мир улетел… Я сразу почувствовал, что ты другая. Не такая, как они все. Никому тебя не отдам. Я здесь еще две недели. Оплачу все твое время. Будешь приходить ко мне по вечерам. В остальное время к тебе будут относиться, как к моей девочке. Поняла меня?
— Да…
— Вот и хорошо. Когда я уеду, они не посмеют тебя больше тронуть. А когда вернусь, мы уедем отсюда вместе, заберу тебя отсюда. Ты же мне доверяешь?