— Сам езжай на своем драндулете к своей альварской бабушке!
— Я больше по своим альварским девушкам! — тут же парировал ведущий и в толпе заржали. — А теперь начинаем главное представление! Создатель этого технического чуда уверяет, что его невозможно разбить или повредить. Вам же доводилось бывать в наших краях, а, любитель альварских бабушек? Часто искали в горах чистой и светлой любви? Хотя у нас там, кажется, обычно темно. Что за смех, кому темнота хоть раз в процессе мешала? Или боитесь не отличить девушку от бабушки? Все прекрасно знают, как опасно оставлять машину без присмотра. То кузов поцарапают, то стекла побьют, то вовсе без колес оставят. Но, наконец-то, проблема решена! Этой машине не страшно ни-че-го! Ни кулак, ни камень, ни нож, ни молоток! Кто желает попробовать? Тяните руки, наши мальчики помогут вам перебраться через ограждение! Молот выдам, нож тоже, дубасьте от души! У каждого — две минуты!
— Мне бы такую машину, — вздохнула Арина, вспомнив о своем прошлогоднем визите в альварские торговые кварталы. — Интересно, действительно невозможно? Самой что ли попробовать?
— Не уходи, пожалуйста! — Сафира испуганно вцепилась ей в руку. — Я тебя очень прошу. Меня тут задавят.
— Ладно, стою.
— Ничего у них не получится, — встрял в разговор мужик в дубленке. — Я изобретателя этой таратайки лично знаю.
— Посмотрим, — хмыкнула Арина.
И началось!
Машину в самом прямом смысле слова извращенно пытали. Били огромным молотом, пинали ногами, со всей дури колошматили дубинками, лупили по колесам острым ножом…
Триединая империя, Джалан
Район Фирих, зимний императорский дворец
Тагир наблюдал за происходящим на площади из окна зимнего дворца, который стоило бы назвать резиденцией или особняком. Зато здание вплотную примыкало к площади, а его архитектором явно был гений, понимающий, что хорошему правителю всегда стоит лично присматривать за своим народом, а не баррикадироваться в хоромах.
— К чему весь этот балаган, Люс? — это был первый вопрос, который он задал за полчаса, что смотрел на происходящее.
Как крепкие помощники ведущего выцеливали из толпы людей, поднимали на подиум, вручали очередное орудие разрушения и позволяли махать им со всей дури.
— Что такое многоходовка, тебе рассказать? — де Зирт в окна не смотрел. Он пил чай, макая в чашку лимонное печенье. — Во-первых, перед штормом людям надо спустить пар. Меньше будет неконтролируемых инцидентов. Во-вторых, оба мальчика на сцене — сильнейшие эмпаты. Они тащат на подиум тех, кто уже на грани. Как минимум, за двадцать минут уже обнаружили десять человек, которых аккуратно упакует служба психического контроля.
— Хм, — Тагир присмотрелся внимательнее. За сценой, куда после «экзекуции» отправляли любителей помахать молотом, действительно стояли такие же широкоплечие полукровки, только в форме медицинской службы. — Занятно придумал.
— Жажда разрушений погнала их в первые ряды. Мы заранее объявили, что можно будет все. Что это супер-дорогая игрушка, которую собираются подарить императору. А вот там справа, видишь? Это твои безопасники. Фиксируют тех, кто сейчас пылает ненавистью к монарху.
— Я не просил тебя превращать империю в полицейское государство, где даже подумать плохо об императоре нельзя. Не хватало мне еще, чтобы граждане ходили строем и с нарисованными улыбками на лицах.
— Через несколько часов начнется шторм. Ты прекрасно знаешь, что атаки на дворец неизбежны. Не лучше ли заранее знать, кто предпримет эти попытки? Мы не будем их трогать, просто фиксируем всплески агрессии. Пока — в превентивном порядке. Генералу Стентору ты такую политику не просто позволяешь, а приветствуешь всеми силами.
— Генерал Стентор, в отличие от тебя, за грани разумного не выходит. А что вытворяешь ты, иногда нормальному объяснению не поддается.
— Ты готов запретить все, что не поддается нормальному объяснению, — зло ощерился Люциус. — Пурпурных, синих, скоро всех запретим. Так же легче все контролировать? Запретить, уничтожить и забыть. Ты и меня в свое время забыл на двадцать лет.