Волнистые попугайчики и галки за время опытов, длившихся неделями и месяцами, научились отличать пять точек от шести, а вороны, сороки и белки — шесть от семи. И, пожалуйста, не говорите, что это весьма скромные результаты в сравнении с нашим искусством счета, с помощью которого мы можем даже определить расстояние от Солнца до Земли и вычислить орбиты галактик. Когда нас просят не сосчитать, а лишь определить, какая из двух групп точек больше, а какая меньше, то и мы сумеем сделать это лишь в том случае, если количество точек не превышает шести или семи. Кёлер доказал это в экспериментах со студентами. Он проецировал на экран изображение двух групп точек. Изображение сохранялось одну секунду, поэтому студенты могли лишь прикинуть, какая группа больше, но не успевали сосчитать точки. Оказалось, что в большинстве случаев студентам не удавалось справиться с заданием, если им предъявляли группы в шесть или семь точек. Часть из них правильно определяла группы, содержавшие пять или шесть точек, а для некоторых приходилось упрощать задачу до групп из четырех и пяти точек. Сравнивая большее количество точек, нам приходится, хотя и про себя, пересчитывать их.
Животные не владеют речью, им незнакомы числительные. Поэтому они в состоянии производить оценку лишь по принципу «больше» или «меньше». А здесь предел возможностей и человека, и вороны одинаков. Поэтому и результаты совершенно одинаковы. Представление о «большем» или «меньшем» для человека и для животных не что иное, как самые настоящие понятия. Судите сами. Одна галка хорошо усвоила следующее задание. Из нескольких ящичков, на крышках которых было нанесено различное количество точек, ей можно было открыть лишь ящичек с четырьмя точками. И вот однажды зоологи-экспериментаторы коварно положили вместо крышки с нарисованными на ней точками пять мучных червей. Галка вышла и, увидев новую ситуацию, поначалу пришла в явное замешательство. Но потом, посмотрев на лакомых червячков, осторожно клюнула одного, другого. Наконец, склевав четырех червячков и не тронув пятого (!), она ушла. Не посвященному в таинства науки о поведении животных этот факт, возможно, покажется совсем не примечательным, но тот, кто давно работает с животными, может отказаться поверить в это и тогда, если даже ему покажут фильм, документально запечатлевший такое удивительное поведение птицы.
Вороны, которые, как известно, отличаются особым умом, научились большему. Однажды Кёлер распорядился поставить пять ящичков с различным количеством точек, нанесенных на их крышки. Выйдя из своей крошечной комнатки ожидания и, как всегда, направившись к ящикам, черноперый испытуемый вдруг обнаружил у себя под ногами пластинку с несколькими канцелярскими кнопками. А так как, проходя мимо нее, он склюнул кусочек яичного желтка, очень любимого им, то по-видимому, прекрасно запомнил количество кнопок. Во всяком случае, вскоре, если на пластинке лежали две кнопки, он стал открывать ящичек с двумя точками на крышке, а когда кнопок было семь, то ящичек с семью точками, и так далее. Следовательно, он обнаружил причинную связь между постоянно меняющимся числом кнопок и количеством точек на крышке искомого ящичка, причем для него не имело значения, были ли эти точки большими или маленькими, зубчатыми, круглыми или угловатыми.
Пытаясь истолковать столь выдающиеся результаты, кое-кто стал поговаривать о телепатии. Люди, которым трудно или недосуг вникнуть в столь кропотливые и трудоемкие исследования, склонны объяснять подобные феномены вмешательством сверхъестественных сил. Но Кёлер утверждает, что часто, глядя сквозь систему линз в глазок, он страстно желал, чтобы ворон правильно решил задачу, а он как нарочно все ошибался и ошибался. Да что ворон. Экзаменуя своих студентов, он также почти всегда напряженно и настойчиво думал о правильном ответе, который как бы висел у него на кончике языка, но ни разу ему не удалось мысленно передать его экзаменуемому, если тот не знал его и сам. Проводя эксперименты с воронами, Кёлер часто, поставив ящики, уходил в институт; через два часа, возвращаясь оттуда, он обнаруживал, что крышка нужного ящика была открыта, а другие оставались нетронутыми. Но ведь все это время Кёлер вообще не думал о птице и не мог, следовательно, подсказать ей ее поведение. Очевидно, животные думали сами.