На воле, устав, молодая славка издает тихий звук, равнозначный плачу младенца» Она «плачет» таким образом, пока ее братишка или сестренка, придя в такое же настроение, не подсядут к ней. Если начинала «плакать» подопытная славка в своем лишенном всяких звуков жилище, то, стоило лишь протянуть к ней руку и пощелкать пальцами, подражая звуку, который издает птица, приводящая в порядок оперение, чтобы птичка тотчас же прижалась к ладони, ощупывая пальцы подрагивающими крыльями, и тут же успокоилась. «И как бы осторожно я ни убирал руку, — писал Франц Зауер, — чтобы успокоить другую птицу, как славка сразу же просыпалась и вновь принималась жалобно «плакать»». Как и их собратья, живущие на воле, молодые славки в боксах поют, закрыв клюв. Забавно видеть, как засыпает поющая птица. Пение становится все тише, все отрывочнее, короче, а паузы удлиняются, пока не замирает последний звук. Если птица заснула не больше, чем на десять минут, то, просыпаясь и пока еще в полусне, она начинает со слабого звука, похожего на дуновение ветра, но, постепенно набирая силу, ее голос разливается безмятежно летящей вдаль песней.
Так же как молодые птицы, живущие на свободе, играют меж кустов, догоняя друг друга, и «Гаспары» в соответствующем возрасте начинают наскакивать на человеческую руку, сражаются с ней или с пучками травы или же загоняют воображаемого врага в верхний угол клетки. Рука человека, смотря по обстоятельствам, становилась то «врагом», против которого велась яростная борьба, то «самочкой».
Итак, пернатые «Гаспары Хаузеры», обитавшие в подвале фрейбургского института, вели себя и пели совершенно так же, как и живущие на свободе сородичи, хотя подопытные птицы ни разу в жизни не видели их и не слышали их пения. Было изящно доказано, что в зародышевом диске яйца заложен инстинктивный опыт и поведение животного, появляющегося из него.
С трудом укладывается в сознании, как много знаний передается по наследству у некоторых видов животных. Молодые птицы самостоятельно в течение нескольких недель летят над Испанией и Средиземным морем, направляясь в Африку на зимовку, причем делают это после того, как их бывалые родители уже улетели. Обладающая почти математическим совершенством паутина, расчет которой, казалось бы, мог осуществить лишь опытный конструктор-строитель, создается маленьким паучком, появившимся на свет и выросшим без матери. Вот если бы и человек тоже мог передавать свои знания по наследству, а не приобретать их путем напряженной учебы! Представьте только, что, достигнув определенного возраста, мы могли бы делать операции на кишечнике или конструировать самолеты только потому, что наши отцы и деды умели это делать. Но можно предположить, что и мы от рождения располагаем определенным набором некоторых знаний. Разве не об этом свидетельствует то, например, что при взгляде на одно из строений у нас возникает ощущение какой-то угрозы, при виде же другого — ощущение радости, что из двух девушек одна кажется нам красивой, а другая нет.
Птицы — существа, с которыми у нас довольно мало общих свойств. Гораздо более похожи на нас млекопитающие. Но птицы малы, их легко разместить, да и содержание обходится дешево. Поэтому аналогичные эксперименты с млекопитающими стали проводить гораздо позднее.
Однажды мне представилась прекрасная возможность понаблюдать за жеребенком, изолированным от своих сородичей. Едва малыш появился на свет, как, завернув в одеяла, его унесли в стойло, которое я заранее распорядился сколотить из досок под одним из дальних навесов. В три часа ночи мы подоили его мать, что без соответствующего навыка оказалось делом нелегким, но все-таки кобыла отдала нам примерно пол-литра молока. Дитя, которому следовало бы сосать вымя матери, стало, однако, без труда пить из миски. Правда, он так сильно поддавал ее носом, что едва не опрокидывал. В течение всех последующих ближайших суток мы доили кобылу каждый час и несколько раз за ночь, так как она не желала отдавать больше, чем по четверти литра. Не помогало и массирование вымени; в этом случае она просто отходила в сторону. К нашему счастью, это была ласковая, спокойная лошадь, никогда не пытавшаяся лягнуть. Наконец я догадался, что нужно попробовать толкнуть кобылу в вымя, как это обычно делает сосущий мать жеребенок. Опыт удался, и теперь с молоком не было проблемы.