Интересный обряд, связанный с почитанием в образе черепах душ умерших родственников, бытовал у мексиканского племени индейцев зуньи. Индейцы считали, что души умерших превращаются в черепах. Раз в год в середине лета на них устраивали охоту. Эта и последующие церемонии были обставлены торжественными обрядами. Индейцы надевали на себя парадные одежды и возвращались домой в масках, с корзинами, полными черепах. Они торжественно вносили черепах в свои дома, где их встречали с радостью и почтением, стараясь узнать в черепахе того или иного умершего родственника. Принесенную в дом черепаху приветствовали со слезами на глазах: «О бедный, погибший сын, отец, сестра, брат, дед! Кто знает, кто ты?» Черепах угощали лучшими кушаньями и напитками, оказывали им знаки внимания. На следующий день с приветственными молитвами и приношением даров черепах убивали. Зуньи не ели мяса черепахи даже и в этом случае. Они хоронили черепах в реке, чтобы те могли вернуться к вечной жизни: мясо и кости складывали и относили в речку, чтобы они возвратились к своим товарищам «в темные воды озера смерти»; черепаший панцирь выскабливали и вешали в доме, почитая его святыней. При этом все рыдали и оплакивали своих умерших родственников. Индейцы зуньи были убеждены, что после смерти они превращаются в черепах: «Вы говорите, что черепаха умрет; никогда черепаха не умирает, я вам говорю, что она не может умереть; она только меняет свою обитель и пойдет назад в дом своих предков»[76].
В этих обрядах видны следы тотемизма и промыслового культа; предки почитаются в данном случае в образах животных. Но отличие от тотемического культа предка-животного уже велико: почитается не само животное, а душа, дух человеческий, хотя и воплощенный в животное.
По-настоящему культ предков развивается уже на основе патриархальных отношений. Наиболее типичен (например, у народов Африки, для которых культ предков особенно характерен) культ мужских предков, причем в образах не животных, а людей. Чем выше уровень развития народа, тем уже меньше животных черт в образе почитаемого предка. Эта особенность находит свое отражение и в мифах. Например, родоначальник племени Булагат у бурят вел свое происхождение от связи быка божественного происхождения и ханской дочери. Бычок был сверхъестественным существом и совершил много подвигов. В позднем же варианте этой легенды Булагат только воспитывался быком. В другой легенде о происхождении племени Шаранут рассказывается: одна девушка родила сына без мужа; стыдясь родителей, она привязала сына к хвосту солового (желтой масти) жеребца, тот поскакал, узел развязался, мальчик упал. Это был родоначальник Шаранутов. Само слово «шаранут» происходит от «шарга» — «соловый», «шаранут» означает «соловенькие». Очевидно, первоначально легенда выводила Шаранутов от связи девушки с соловым жеребцом и только со временем трансформировалась.
У обских угров некоторые локальные группы (например, жители одного селения, генеалогические группы) вели свое происхождение от какого-либо животного или птицы. Позднее эти животные предки стали осознаваться как предки-богатыри. Но в них остались и животные черты: они могли превращаться в зверей-покровителей. Так, манси на Сосьве и Ляпине почитали богатырей в образах животных и птиц: в селении Хорумпауль — ястреба (Хортхан-ойка, ойка — старик), в селении Маньинском — утку-крохаля (нялтуп), в селении Хангалском — соболя (нехыс), в селении Межи — орла (юсвой), в селении Сарадейском — лягушку (пурипан-эква — старуха лягушка). Родоначальником манси селения Шомы был богатырь, выступавший в образе гагары (Шойинг-отыр), такой же характер имел родоначальник манси селения Оурья, известный в образе чайки (ритма). Их изображения хранились в особых священных местах, им приносили жертвы.
Почитание предков в образах животных, как мы видели, выражается в жертвоприношениях им, устройстве специальных празднеств в их честь. Это делается для того, чтобы, во-первых, уберечь себя от гнева предков, а во-вторых, обеспечить себе помощь и покровительство их.