Мне всё же удалось вырвать руку из «захвата», и она прилетела точно в губу девушки. Костяшки ещё не зажили после вчерашнего, и боль в них отразилась с новой силой. Лиса простонала, схватилась одной рукой за разбитую губу, из которой брызнула кровь. Кажется, я рассекла её так же, как бровь Дьюка. Другой рукой Лиззи ударила меня в живот, отчего я скрутилась пополам, изо всех сил глотая ртом воздух. В глазах на мгновенье потемнело. А девушка оказалась сильной. Быстро взяв себя в руки, я попыталась разогнуться, но следующий удар пришёлся мне в ногу, и не от Лиззи, а от кого-то сзади. Оказывается, нас заметили другие Лисы. Они пинали меня по ногам, и я не устояла. Упав на пол, успела подставить руки и не разбить себе в кровь нос и лицо.
– С-сволочи, – прошипела я, стойко терпя ожесточённые удары.
– Что-о?! – воскликнул кто-то. Кажется, услышали.
– На правду не обижаются! – прохрипела я, вставая на ноги. Не ожидая подобного, Лиззи растерялась, и мой кулак прилетел ей в глаз. Девушка вскрикнула и закрыла глаза руками. Вокруг нас стояла такая толпа, что я застыла на месте. Весь школьный коридор был заполнен злыми подростками. И здесь были не только Лисы…
Невольно я тоже растерялась, и мне в живот прилетел кулак какой-то крашеной девчонки с короткими волосами. По оранжевой юбке я поняла – это была Лиса. Другие бы не стали защищать Лиззи, они стояли и смотрели на нас.
Сейчас переживать этот удар под дых было болезненней, из меня вновь выбили весь воздух, и я скрутилась пополам. Толпа девушек разозлилась, ведь я тронула их «королеву». От почти сотни озверевших дам я отбиться бы просто не смогла, как ни пыталась. С одной стороны мне прилетело куда-то в шею, с другой – в ногу. Я упала, на этот раз на спину. Закрыв лицо и голову руками, я стойко терпела, хотя боль в теле становилась нестерпимой. Меня ожесточённо пинали в руки, в голову, в ноги, в живот (в него больше всего). В какой-то момент всё прекратилось. Девушки перестали бить меня, отчего я насторожилась – не нравится мне это затишье. Я открыла на мгновение глаза и увидела перед собой лишь чью-то грязную, объёмную подошву кроссовок. Меня с силой ударили ногой в лицо.
Я не чувствовала ничего другого, лишь острую боль в районе носа. И всё моё лицо болело, оно было залито кровью. Я ничего не слышала. Последнее, что я смогла выдавить из себя, это мат, которым обозвала всех своих обидчиков. Кто-то вновь воскликнул: «Что?! Тебе мало что ли?» – и я уже распрощалась с жизнью. Кажется, я поддразнивала смерть, будто испытывая себя на прочность. Да убейте меня уже кто-нибудь! Я не могу терпеть! Из моих глаз хлынули слёзы. Я чувствовала солёный запах крови. Чувствовала, как она засыхала на моих губах, на носу, даже местами на теле.
– Нет, не добивать её! – раздался из толпы суровый мужской голос. Кажется, он принадлежал Джеку, но я не могла посмотреть. У меня не было сил открыть глаза. У меня не было сил жить…
– Но почему? – раздался возмущённый тонкий голос где-то рядом. Лиззи…
– Потому что она должна быть среди нас, – сказал, как отрезал Джек и, кажется, меня подхватили на руки и куда-то понесли. От прошедшей по всему телу боли я зашипела. Меня взяли аккуратнее, будто боясь меня сломать, как хрупкую вазу.
– М-м, – стонала я, пока меня куда-то тащили. Сознание как будто засыпало, и я вместе с ним. Я не могла думать, не могла чувствовать ничего, кроме ужасной боли в теле, лишь слышала всё, что происходило вокруг. Какие-то шепотки, шаги, смешки и крики. Кто-то кричал, что в следующий раз мне мало не покажется. Но мне и этого раза было достаточно. Никогда не думала, что девчонки умеют так ожесточённо драться.
В конце концов, сознание сдалось вместе со мной. Я словно провалилась в долгий сон, но тело всё ещё болело. В глазах наступила тьма чернее прежней. Меня погрузило в чёрный омут. Наверное, я всё-таки умерла…
Глава 3
– Почему?! Почему вы не следите за своими учениками?! Да у меня дочь избили до полусмерти, я немедленно забираю её документы! – вокруг меня раздавались громкие голоса. Поморщившись, я попыталась открыть глаза. На мгновение меня ослепил свет, и я простонала от боли в голове и в теле.
– Элис! – воскликнул знакомый голос где-то совсем рядом. Это был отец… я медленно повернула голову, чтобы посмотреть на него.
Обычно бодрое, загорелое лицо папы сейчас было бледным и морщинистым. Под глазами были мешки, а волосы его стали на оттенок тусклее, будто поседели.
– Элис! – точно так же, как отец, воскликнула мама и подлетела ко мне. Я медленно повернула голову к ней. Лицо мамы было не лучше. Бледная, взволнованная, с растрёпанными волосами. Она обеспокоенно погладила мою щёку рукой, а я невольно шикнула от боли. Скула болела. Мама убрала руку, будто и вовсе боясь меня трогать.