Живучие крылья Победы
- Всё, Семён Алексеевич, вашу машину мы снимаем с производства. Теперь завод будет производить только Яки.
- Но вы не понимаете, этот самолёт превосходит Як...
- Слишком много нареканий у лётчиков. Сворачивайте производство.
***
- Товарищ военинженер второго ранга, машины разгрузили. Разрешите начать сборку?
Алексей окинул удовлетворённо ровный ряд закрытых плотными чехлами истребителей ЛаГГ-3, ящики с моторами, пушками и пулемётами, и широко улыбнувшись, сказал просто:
- Разрешаю. Молодцы.
И сам, засучив рукава, принялся помогать техникам и мотористам собирать новенькие истребители, которые только что получил ИАП [2]. Алексей никогда не гнушался работы, работал на два фронта: инженером и лётчиком. Поэтому и заслужил уважение в полку, и за его пределами. А женщины - от мотористок до официанток полковой столовой просто впадали в транс, когда заместитель командира эскадрильи, широкоплечий статный красавец-сибиряк, одаривал их улыбкой. Но дальше этого дело не заходило. Все знали: дома ждёт его любимая жена Зина и маленькая дочка.
- А машина это дерьмо, - рядом со сборщиками остановился Иван Кошелев с таким выражением лица, будто укусил лимон.
- Не говори чепухи, - холодно возразил Алексей, оторвавшись от установки мотора. - В умелых руках машина грозная.
- Да неужели? А слыхал ли ты, Алексей Николаевич, как кличут эту «грозную» машину-то? Лакированный авиационный гарантированный гроб [3]. Что скажешь на это?
- Ну и зря. Плохому танцору и ноги мешают.
- А ну да, тебе ведь лучше известно. Ты у нас един в двух лицах: и инженер, и лётчик. Числишься вроде. Только что-то редко я вижу, чтобы ты на самолётах этих летал.
- Иди, Ваня, своей дорогой, - не выдержал техник Семёныч, высунув голову из-за колеса, которое монтировал на стойку. - Не мешай людям работать.
Настроение у Алексея испортилось, заходили желваки под кожей. Собрав последний истребитель, он решительным шагом направился на КП.
- Товарищ командир эскадрильи, прошу разрешить вылететь моему звену завтра на штурмовку.
- Не разрешу, Алексей Николаевич. И не проси. Ты на земле нужен. Если с тобой случится что, с меня голову снимут.
- Товарищ командир, лётчики сомневаются в живучести нового истребителя, а я могу показать...
- Можешь, можешь. И все равно не пущу, - вглядываясь в сразу помрачневшее лицо Алексея, отчеканил Юровский, и добавил через паузу: - Ладно, разрешаю завтра вылететь на разведку. В бой не вступать!
- Есть, товарищ командир! - чётко отрапортовал Алексей.
На следующее утро, едва февральское, скупое на тепло, солнце поднялось над горизонтом, разогнав морозную тьму, вылетели всем звеном: Алексей на только что собранном ЛаГГ-3, ведомые - на И-153 «Чайка». Самолёты послушно набрали высоту.
Под крылом потянулись запорошенные снегом крыши домов, сверкнула обманчивым серебром замерзшая гладь Волги. Впереди темно-серыми тенями кружили коршуны. Алексей присмотрелся. И заметил расплывающийся ажурной дымкой инверсный след. Тени резко сменили очертания, мгновенно превратившись в шестёрку грозных «худых» - «Мессершмиттов». Нарушить приказ комэска? Но враги уже обнаружили разведчиков, пустились вдогонку. Надо принимать бой, иначе собьют, как уток.
Хладнокровно Алексей уменьшил шаг винта, включил форсаж и энергичным разворотом направил истребитель навстречу врагу. На прицеле вырос тощий силуэт ведущего «мессера». Ещё секунда, другая. Как шпаги пересеклись огненные трассы. В последний момент «худой» левым разворотом вышел из-под атаки.
Краем глаза Алексей заметил рядом в клубах чёрного дыма самолёт Сурова. Подбили, гады! Кружась словно осенний лист, «Чайка» устремилась к земле в предсмертном пике. У Алексея вырвался вздох облегчения: рядом раскрылся белый купол парашюта. А где Дементьев? Заметил внизу вторую «Чайку», за хвостом тянулся белый шлейф. Добьют ведь! Надо отвлечь, чтобы смог уйти к своим.
Обнаружив, что русский истребитель остался в одиночестве, фашисты обнаглели. Один из «мессеров» спокойно, как на учении нацелился на свою жертву. Клюнул и тут же ушёл от лобовой атаки. Трусы! Знал всегда, что трусы! Восходящей полубочкой Алексей вывел свой истребитель в облака и вновь бросил вниз, в гущу «худых». Оглушительно ревут моторы, светящимся пунктиром трассы прошивают воздух.
Воздушный поток с силой ударил в лицо Алексея: очередью снесло фонарь. Вжавшись за бронеспинкой, он крутился между врагами, которые словно бандиты трусливо пытались вонзить ему нож в спину.
Раскалёнными иглами пронзает боль в плече. Скалятся в торжествующей ухмылке фашисты. Для них это «цирк», весёлое развлечение, спрятавшись за бронестеклом кабин своих самолётов, расстреливать беззащитного русского лётчика. От ЛаГГа летят клочья: из левого крыла вырывает клок обшивки, трубопровод пробит. Но самолёт, грозная машина, в которую Алексей так верил, летит все равно!