II
И вот в один из таких благополучных, солнечных майских дней я отправилась в больницу за ответами. Наконец-то, долго ожидаемые результаты гистологии были готовы. Сначала я хотела позвонить своему доценту и узнать ответы по телефону, но потом решила проведать уже бывших соседок по палате последний раз. По дороге я составляла планы на ближайшие месяцы жизни. В первую очередь я должна съездить на море, пока не наступила невыносимая летняя жара. Пора устраивать личную жизнь. Сегодня же куплю путёвку в самый лучший дом отдыха и там подыщу себе подходящего холостяка. А что?! В моём возрасте еще не поздно родить ребенка — такую махонькую, кареглазую худышку с торчащими коленками — точную копию меня. Пора, пора что-то менять.
В это утро я не стала переодеваться в свой сиреневый наряд, еще вчера увезла его домой. Кому сказать, что покупала его для больницы: или засмеют, или не поверят. А те, кто меня знает, даже не удивятся. Как-то моя подруга призналась, что не удивится, даже если услышит по радио, что я улетела на луну.
Возле кабинета доцента никого не было и, отбив для приличия мелкий перебор пальцами по двери, я заглянула внутрь. Увидев меня, он резко поднялся, пошёл ко мне навстречу, потом передумал, сел на место и заявил, что ответы ещё не пришли, дескать, надо подождать.
— Может по кофейку? — предложила я.
— Не знаю… может… А, знаешь, лучше потом, потом… — таким я его никогда не видела.
Признаться, я обиделась. За эти две недели мы успели стать друзьями и знали друг о друге больше, чем положено врачу и пациенту. Наверное, у него проблемы, а я веду себя, как эгоистка, — решила я, подпирая спиной стену в узком, слабоосвещенном коридоре.
В этом коридоре было что-то не так. Никогда раньше не замечала, чтобы свет здесь был таким тусклым. Медперсонал тоже ведёт себя как-то подозрительно: пробегают все мимо, не смотрят в глаза, как будто я собираюсь попросить чего-то там в долг. И вдруг меня осенило! Ведь сегодня день моей выписки — они ждали от меня подарков, букетов — конфет, в конце концов, а я… Не долго думая, я спустилась в буфет и купила конфет, несколько шоколадок, пару бутылок шампанского, — даже удивилась, что в больнице продают спиртное — предусмотрительные какие. Разделила всё по пакетам и стремглав поднялась на пятый этаж. Доцента в кабинете не было, и один из пакетов я протянула дневной медсестре Наташе, которая проходила по коридору:
— Наташ, я выписываюсь, спасибо тебе за всё! Ты замечательный человек…
— Ой, что ты?! Не надо, не надо! — отпрянула она от меня и юрко скрылась за дверью кабинета старшей медсестры.
Странное поведение Наташи меня обеспокоило даже больше, чем беспричинное равнодушие доцента, которое я списала на его личные проблемы. Я не раз делала этой улыбчивой, безгранично доброй девушке небольшие подарки, и она всегда с радостью их принимала. Однажды, в переизбытке своих пациентских чувств, я обрызгала её духами, когда узнала, что после смены наша любимая медсестра идёт на свидание. Она была на десятом небе от счастья, хоть и отметила, что пользоваться парфюмом во время работы им строго запрещено. Тогда я просто отдала ей оставшийся пузырёк и взамен получила благодарный медсестринский поцелуй в обе щеки, — и вдруг сегодня такое…
Я не знала, как себя вести и мне ничего не оставалось делать, как топать в палату на свою кушетку.
— Ты еще здесь?! — удивилась Ангелина Михайловна, — думала, уже не зайдёшь. Смотрю, стоит — стену подпирает. Чего это он тебя сегодня — бортонул?