— Я так много передумал, пока ожидал тебя.
Она прильнула к нему, и он обвил ее руками.
— О своем детстве и юности, когда я жил в Шестом квартале. О смерти моей матери. В ту ночь я убежал из дому и несколько дней бродил по Нэшнл-роуд, потому что чувствовал себя виноватым. Раскаяние. Полное одиночество.
Музыка убыстрила темп; фортепьяно постепенно замолкло, и струны намекнули на новую тему.
— Потом я поселился у своей сестры в Уолмер-Эстейт. Сад Мириам был полон цинний и флоксов. Изумительные цветы. Красные, голубые.
Эндрю чувствовал совсем рядом ее дыхание. Он нежно погладил ее шею.
— И вот я уже был в выпускном классе средней школы и каждое утро вместе с Эйбом и Джастином ходил по Конститьюшн-стрит.
Ее груди напряглись. Струны возвратились к первой теме концерта, послышались глухие удары клавишей.
— И когда я узнал результаты экзаменов, я вдруг ощутил себя как никогда одиноким. Оторванным от всех людей. То же чувство было у меня на Грэнд-Парейд, когда мальчик предложил мне молитвенник. В тот вечер, когда умерла моя мать, я стоял под дождем и слушал молитву апостоликов.
Началась изумительная вторая часть концерта. Дыхание девушки стало частым и прерывистым.
— Руфь?
— Да, Энди?
— Пожалуйста, Руфь.
— Хорошо.
Она прижималась к нему все тесней, и вдруг его захватила страсть. Он крепко сжал ее в своих объятиях. Почему-то ему снова вспомнилась жизнь у Мириам. И малыши с молитвенниками. И Рахманинов. «Влтава»? Нет, Рахманинов. Рапсодия, ноктюрн. Длинная кода. Прекрасная. Удивительно прекрасная. До слез.
Потом они долго еще лежали, обнявшись, и слушали последнюю часть. Музыка снова победно утверждала вторую тему. Затем под мощные звуки рояля грянул весь оркестр. Концерт кончился затихающим диалогом между солистом и оркестром. В комнате воцарилось безмолвие робеющей страсти.
— Руфь?
— Да, Энди.
— Мы совершили поступок, недостойный европейцев.
— Где-то я читала о подобном.
— Да. Я и моя белая леди совершили поступок, недостойный европейцев.
— А все-таки я тебя люблю.
— Ия тебя тоже.
— Мне нет дела ни до полиции, ни до семьи, ни до того, что подумают люди, — я только хочу быть с тобой.
— Это Южная Африка, дорогая.
— Ну и пусть.
Она тихо плакала в его объятиях. Прошло много времени, прежде чем он встал и поправил одежду.
— Хочешь еще джина? — спросил он, включая свет.
— Я и первого бокала не выпила.
— А я налью себе бренди на дорожку и пойду.
— Ты непременно должен уйти, Энди?
— Не могу же я спать здесь!
— Почему?
— С белой леди? Это было бы совсем не по-южноафрикански. — Он кисло усмехнулся.
— Куда же ты пойдешь?
— Думаю заглянуть к своей сестре Мириам. Мы не виделись два года — с тех нор, как я поссорился с ее мужем.
— 11о ведь она тебя не ждет.
— Не беспокойся, я как-нибудь устроюсь.
— Тебя не задержат?
— Все будет в ажуре.
— Но автобусы сейчас уже не ходят.
— Ничего, кто-нибудь подвезет.
— Возьми мою машину.
— А как же ты?
— Поеду в университет на автобусе.
— Когда мы теперь увидимся?
— Я буду свободна завтра с трех до четырех.
— Подождать тебя в библиотеке?
— Хорошо, Энди. Ключи в кармане моей куртки.
— Ладно.
Он проглотил бренди одним залпом и простился.
— До свидания, Энди.
— До свидания, Руфь.
Эндрю быстро сбежал по лестнице, подошел к стоянке и завел «остин». Когда он отъезжал, ему показалось, будто в машине, стоявшей на другой стороне улицы, сидит Блигенхаут.
Перевод Т. Редько
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Вторник, 29 марта 1960 года
Жилищное и промышленное строительство в Кейптауне почти полностью остановлено. Уголь, молоко и газеты доставляются нерегулярно и с опозданием. Покупатели вынуждены получать молоко непосредственно на складе. Хлеба не хватает. Число служащих в отелях и гаражах значительно сократилось. В доках Дункана скопилось множество судов. В магазинах Ланги продукты раскуплены подчистую — все до последнего мешка маиса, до последней буханки хлеба; положение с продовольствием в локации отчаянное. Свыше двух тысяч африканцев спешно возвращаются в Транскей. Как утверждают официальные источники, агитаторы якобы ходят по предприятиям и стройкам, по лавкам и домам жителей локации и угрожают суровой расправой, если они не прекратят работу.