Очередь двигалась очень медленно.
— На днях я слышал, как он поносил одного нашего старшеклассника.
— Я бы на твоем месте не удивлялся. Ведь это как-никак Южная Африка, а люди, подобные этому кассиру, представляют собой рабочую аристократию.
— Из числа белых?
— Нет, я имею в виду вообще всех.
Тем временем подошла очередь Эйба. Кассир был грузный человек с землистым лицом и щеголеватыми усами а-ля Гроучо Маркс[37]. Неизвестный бард был прав. В его внешности было что-то типично обезьянье.
— Один билет первого класса до Кейптауна, пожалуйста.
Кассир медленно поднял глаза, озадаченный чистотой выговора.
— Пожалуйста, пройдите к другому окошку, — вежливо оказал он.
Теперь настала очередь Эйба удивляться.
— Прошу прощения.
— Пройдите за угол, сэр. Эта касса для неевропейцев.
— Ах, вот оно что, понимаю, — оказал Эйб. Он развеселился, поняв, что ввел кассира в заблуждение светлой кожей. — Но ведь я же цветной или так называемый цветной.
— Пройдите к другой кассе, пожалуйста, — твердо повторил кассир.
— Послушайте, не надо осложнять дело, — начал Эйб. — Я предпочитаю получить билет здесь.
— Здесь я не имею права обслуживать белых.
— Простите, что вы сказали?
— Здесь я не имею права обслуживать белых.
— Я не белый и никогда в жизни не был в Европе.
— Пройдите за угол, пожалуйста.
Кассир отошел к другому окошку, чтобы обслужить кричаще одетую брюнетку.
— Черт знает что такое, — не переставал удивляться Эйб.
— Проклятый дурак, — согласился Эндрю.
— Теперь мне надо бороться за то, чтобы доказать свою принадлежность к цветным.
— Это еще впереди.
— С ума можно сойти от всего этого.
Очередь росла, и стоявшие за ними люди, главным образом домашние хозяйки и строительные рабочие, начали проявлять нетерпение. Эйб сердито постучал монетой по прилавку.
— Извините, но здесь я обслуживать вас не буду.
— Пожалуйста, один билет первого класса до Кейптауна.
— Здесь обслуживаются только цветные. Окошко для белых за углом.
— Но я цветной. У моей матери вьющиеся волосы и толстые губы. Я преподаю в средней школе для цветных. Я цветной, ярко выраженный цветной!
— Я здесь не для того, чтобы выслушивать оскорбления.
— Не говорите глупостей. Один билет первого класса до Кейптауна.
— Я не могу нарушать закон. Боюсь, вам придется пройти к окошку для европейцев.
— Черт побери! Я никуда отсюда не уйду.
Кассир обслужил еще троих белых, затем вернулся на прежнее место и сделал вид, будто погрузился в чтение свежего номера «Фармерс Куотерли». Он изо всех сил старался показать, что его совершенно не волнует свирепый вид Эйба. Очередь становилась все длиннее, и раздражение ожидавших росло. Подошел поезд и вскоре ушел; провожаемый криками, свистками, он увез всего лишь несколько небелых пассажиров.
— Пошли, Эйб, — умолял Эндрю. — Позабавился и хватит. Притворись, что ты белый, и конец всей этой глупой истории.
— Я отнюдь не нахожу историю забавной и желаю лишь оставаться самим собой.
— Хорошо. Я куплю тебе билет.
— Благодарю, я сам.
— Из-за нас скопилась уйма народу. Мы уже заставили их пропустить один поезд.
— Они могут пропустить и еще несколько.
— Разве по отношению к ним мы хорошо поступаем? Отнимаем время у людей, которые тут абсолютно ни при чем.
— Я им объясню.
Эйб стал лицом к очереди и откашлялся. Откинул спадавшую на глаза прядь волос.
— Леди и джентльмены! — Ему пришлось возвысить голос, чтобы всем было слышно. — Друзья, прошу вашего внимания. Очередь не двигается, потому что кассир отказывается меня обслужить. Дело в том, что он упорно причисляет меня к европейцам. Даю вам честное слово, что я никогда не уезжал из Южной Африки. Он просит меня встать в очередь для белых, а я не намерен это делать. Я останусь тем, кто я есть на самом деле, — одним из вас. Поэтому я буду стоять здесь до тех пор, пока меня не обслужат. Вы согласны со мной или нет?
Те, кому удалось услышать его, ответили согласием. Остальные угрюмо ворчали себе под нос. Эйб обратился к Эндрю:
— Ты удовлетворен?
— В твоей речи не было никакой необходимости.
— Но ты же хотел этого!
— Чистейшая самореклама.
Кассир продолжал читать журнал и обслуживал только белых. Пришел и ушел еще один полупустой поезд. Толпа у кассы опять заволновалась.
— Если вы отказываетесь пройти к другой кассе, я вообще не буду вас обслуживать, — сказал кассир, даже не взглянув на Эйба.