— Делай, что я говорю. Одевайся.
— Я прошу тебя, Энди.
— Молчи и делай, что велю. — Никогда прежде он на нее не кричал, и она побледнела от удивления.
— Хорошо, Энди.
Через десять минут, закутавшись в халат Руфи, он сошел вниз. Она молча поддерживала его под руку.
— В Грасси-Парк я захвачу что-нибудь из одежды. Это по пути.
— Куда мы едем?
— Не твое дело!
— Хорошо.
Когда они подошли к машине, Руфь стала искать ключи.
— Поведу я, — сказала она.
Не говоря ни слова, он передал ей ключи и опустился на заднее сиденье.
Глава вторая
После того как Эндрю и Эйб ушли, Браам и Джастин еще долго сидели, допивая второй галлон вина. Для Джастина реакция Эйба не была такой уж неожиданной. Подобные высказывания Эйба ему случалось слышать и раньше, и у него осталось какое-то двойственное чувство к старому школьному товарищу.
— Но несмотря на это, Браам, он мне чертовски дорог. Мы вместе учились в средней школе и после окончания встречались лишь время от времени. Он начинает меня раздражать, только когда становится излишне педантичен и упрям.
— Не выношу этих псевдоученых.
— А я не считаю его псевдоученым.
— Разве?
— Я думаю, что вот таким необычным способом он просто пытается познать себя.
— Тогда почему бы ему не помалкивать и не дать другим возможность заняться практическими делами?
— Вряд ли можно его винить. Я думаю, в любом случае важно, чтобы мы были достаточно уверены в себе и не боялись критики.
— Я могу принимать ее только со стороны тех, кто готов действовать. Вот Эндрю, кажется, совсем другой. Такой парень мне может понравиться.
— Но он все-таки не очень твердо обещал помочь. Не забыть бы позвонить ему. А как ты? Поедешь завтра в Лангу?
— Это немного рискованно. Разве у тебя нет там падежных людей?
— Есть, но за ними установлен тщательный надзор. Поэтому о том, чтобы использовать их, не может быть и речи.
— А как же пройти туда без пропуска?
— Там есть длинная неохраняемая изгородь вдоль Вэнгард-драйв. Поедешь с нами?
— Хорошо. Я закрою лавку. В последнее время дела идут неважно, так что она все равно чаще закрыта, чем открыта. Не знаю, правда, что скажет Мервин, когда вернется из тюрьмы.
— Тогда решено. Ты, я и Эндрю. Втроем. Кажется, у Эндрю есть автомобиль. Я позвоню также Эйбу, просто для того, чтобы показать, что ничего не произошло.
— Скажем ему, чтобы катился к черту.
— Будь добрей к нему.
— Махровый реакционер.
— Ну, мне пора. Увидимся завтра в полдень.
— Я буду дома весь день. Не думай, что я пойду в магазин. Ты какой дорогой идешь?
— Напротив Гарликс сяду на гановерский автобус.
— Я провожу тебя до остановки.
Браам принялся искать свою куртку и нашел ее наконец в кухне. Затем они спустились по лестнице. Дверь Браам оставил незапертой.
На Эддерли-стрит они расстались. Браам повернул назад, не зная, то ли ему пойти домой, то ли отправиться куда-нибудь еще. Уж очень не хотелось возвращаться на Бри-стрит. И сидеть одному в комнате над баром. Именно чувство одиночества гложет его душу. Ему нужно, чтобы вокруг были люди, много людей, чтобы велись шумные беседы. Но друзья приходят редко, только по особому приглашению. И всегда так. Он рос в районе Бетлехем в Свободном штате единственным ребенком в семье. В школе он держался особняком. В университете дружил только со своими политическими единомышленниками. Что-то в нем отпугивало женщин. Вначале их привлекала его необычайная напористость, но вскоре они бросали его. Он же прекрасно отдавал себе отчет в одном: люди находят странными его намеренно развязные манеры, а его непобедимая застенчивость воспринимается всеми как невоспитанность. Единомышленники считали его чрезмерно возбудимым и с насмешкой относились к его попыткам сблизиться с ними. Он вспомнил Руфь Тэлбот. После их первой встречи в университетской библиотеке Брааму показалось, что он разрешил наконец все свои проблемы. Они бывали вместе несколько раз, пока Руфи не надоела его напористость. Из его жизни она ушла в жизнь Эндрю. Нет, он не таит злобы против Эндрю. Ни черта подобного. Но почему другие женщины поступали с ним точно так же? Через неделю и даже после первого же вечера? Почему ни одна женщина не привязалась к нему надолго? В лучшем случае они сохраняли с ним чисто товарищеские отношения, и это заставляло его все чаще искать убежища в демонстративной наглости. И таким образом брать реванш.