— Давай поедем куда-нибудь вдвоем на машине, Эйб, далеко-далеко, вдвоем — ты и я.
— Тебе хочется поехать в какое-нибудь определенное место?
— Нет, просто мне было бы приятно прокатиться.
— Тебе в самом деле очень хочется поехать?
— Да, Эйб, только вдвоем с тобой.
И тогда он усаживал ее в машину и на большой скорости мчал куда-нибудь к бухте Хаутими и Чэпмензпик, не проронив ни единого слова за всю дорогу. Она возвращалась домой расстроенная и обескураженная, с ощущением какой-то невосполнимой потери. Вот тогда ее сердце начинало барахлить. А он, бывало, закроется у себя в кабинете и часами слушает одну пластинку за другой. Иногда по вечерам он уходил и возвращался на рассвете. Возможно ли, чтобы он обманывал ее? Может быть, он бывает у какой-нибудь приятельницы? Он никогда не отвечал на ее расспросы. И все чаще коротал вечера в одиночестве, слушая музыку.
Возле дома остановилась машина. Ее слух мгновенно напрягся. Щелкнул ключ в замочной скважине, потом послышались знакомые шаги.
— Это ты, Эйб?
— Да, мама.
— Зайди, пожалуйста, ко мне.
Она слышала, как он прошел в ванную и отвернул кран. Затем, вытирая руки о носовой платок, вошел к ней в комнату и остановился в дверях. Она с первого взгляда поняла, что он чем-то недоволен.
— Присядь рядом со мной и давай поговорим.
Он покорно опустился в кресло, ничего не отвечая.
— Что случилось, Эйб?
— Ничего.
— Я вижу, что-то случилось.
— Ничего, мама. Пожалуйста, не волнуйся.
— Это связано с политикой?
— Я устал и хотел бы лечь спать.
— Ты не можешь уделить несколько минут своей старой матери?
— Я очень устал.
— Хорошо, Эйб.
Она повернула к нему лицо, и он холодно поцеловал ее в щеку.
— Покойной ночи, мой мальчик, хорошего тебе сна.
— Покойной ночи.
После этого она долго еще не могла уснуть. Судя по всему, надвигается очередной сердечный приступ. Если бы только мальчик не был таким скрытным, проявлял больше чуткости и отзывчивости. Почему бы ему не быть таким, как Эндрю Дрейер? Вот уж милый человек. Воспитанный и внимательный. Должно быть, из очень хорошей семьи. Ну что ж, каждый должен нести свой крест. О том, чтобы снова уснуть, не могло быть и речи. Еще одну ночь предстоит лежать на спине и смотреть в потолок. Она все еще не спала, когда зазвонил телефон. Из спальни ей было слышно, как Эйб щелкнул выключателем и стал с кем-то разговаривать. Потом он сам позвонил куда-то. Она не могла разобрать, о чем он говорил и с кем. Долго лежала она в напряжении, ожидая, что он вот-вот войдет к ней. Должно быть, что-то случилось. Недаром он вернулся расстроенный. Эйб тихо постучал в дверь.
— Ты не спишь, мама?
— Не сплю, Эйб.
Он вошел и зажег свет. Он был в костюме, в одной руке — чемодан, в другой — плащ.
— Я должен немедленно уйти из дому, мама.
— Почему? Куда? — в замешательстве спросила она.
— Меня только что предупредили по телефону, что полиция арестовывает всех, кто у нее на подозрении. Самое разумное для меня — немедленно уехать.
— Но куда ты поедешь?
— Лучше, если ты не будешь этого знать.
— Но я имею право знать, мой мальчик.
— Пожалуйста, мама, положись на меня. До свидания. До скорой встречи.
— Береги себя, Эйб.
— Не беспокойся. Завтра позвоню.
Он наспех поцеловал ее, потом она услышала, как он включил мотор и машина тронулась с места. Первым ее побуждением было попытаться остановить его. Упросить вернуться и не покидать ее. Но тут же она спохватилась: надо во что бы то ни стало успокоиться, потому что грудь пронзила острая боль. Сердце отчаянно забилось, ей стало трудно дышать. Ее единственный сын — и так к ней относится. Ведь она пожертвовала ради него всем. Посвятила ему всю себя. Куда он поехал? Где будет жить? Она легла на спину, стараясь дышать ровнее. Почему он не относится к ней, как подобает сыну? «Завтра позвоню». А что, если он забудет позвонить? В парадную дверь громко постучали. И тотчас же зазвонил звонок. Она с трудом поднялась, нащупала ногами домашние туфли. Едва переводя дыхание, натянула халат. И все это время по дому разносился громкий стук и звон. Она открыла дверь и перед ней предстали два сыщика в штатском.