– Хороший план, – согласился Хуто. – Стране нужен будет новый полководец. И к должности твоей рвётся ни кто иной, как все тот же Небнуфе.
– Почему бы и нет? Он моложе меня. Опыт в войне у него есть… Ну, гиена! – Хармхаб хрустнул пальцами, крепко сжимая кулаки. – У тебя есть мысли, как обхитрить его? Ты только что из Уаста. Тебе должно быть известно настроение двора.
– Знаю одно: спешить не стоит. Пока у тебя крепкая армия, способная выстоять против нехсиу, никто даже пикнуть не посмеет, что Хармхаб стал слабым. А если ты одержишь громкую победу над племенами нехсиу – никто не дерзнёт даже косо взглянуть в твою сторону.
– Да, – усмехнулся Хармхаб. – Осталось только одержать громкую победу.
– Надо допросить пленника, – предложил Хуто. – Надеюсь, он выжил после кувыркания по откосу?
– Представляешь, даже ничего не сломал. Лекарь только челюсть ему вправил. Но это уже ты приложился.
– Тогда приступим. – Хуто поднялся.
Пленник сидел на земле со связанными за спиной руками. Двое стражников охраняли его. Он оказался мускулистым высоким воином с чёрной лоснящейся кожей и короткими жёсткими кучеряшками на голове. При приближении Хармхаба и Хуто, воин оскалился, показывая белые ровные зубы, начал плеваться. Из горла его вырвались страшные ругательства. Он всем видом показывал, что презирает врага, и никакие пытки ему не страшны.
– Как будем пытать? Огнём? Или попробуем пальцы ломать? – предложил Хармхаб. – Не нравится мне… Не умею я…
– Пытать его бесполезно, – покачал головой Хуто. – Видишь, на груди татуировку слона? Он из земель Кехет. Воины из земли Кехет умеют переносить боль и преодолевать страх. Скажу больше: перед тобой сын Большого Слона.
– Неужели! – обрадовался Хармхаб. – Что скажет папочка, когда узнает, что его отпрыск в плену?
– Ничего, – разочаровал его Хуто. – У Большого Слона около сотни жён и наложниц, столько же сыновей.
– Что ж тогда будем делать? Пытать – бесполезно. Отцу на него наплевать, – растерялся Хармхаб. – Не уговаривать же его с помощью сладких пирожков.
– Я знаю, чего боятся нехсиу. – Хуто вынул бронзовый нож и очертил на земле круг, внутри которого оказался пленника. Нехсиу принялся ругаться еще сильнее. От усилия подпрыгивал на месте. Пытался дотянуться до Хуто и укусить. Но охотник не обращал на него внимание, продолжал заниматься своим делом.
Когда же на земле из-под кончика ножа появилось несколько непонятных иероглифов, пленник неожиданно притих и с ужасом взглянул на Хуто. Он попытался выползти из круга.
– Не давайте ему покинуть границу, – приказал Хуто охранникам, и те копьями загнали пленника обратно в круг. Он извивался, пытаясь высвободиться, но путы крепко врезались в руки. Здоровенный воин-нехсиу неожиданно разрыдался, словно ребёнок.
– Что это с ним? – Хармхаб сам испугался.
– Я очертил магический круг и написал имя злого духа Ухусахи, – объяснил Хуто. – Все, что находится внутри круга, принадлежит этому духу.
– Ухусаха? Когда-то слышал я про это божество, – попытался вспомнить Хармхаб.
– Злой, и жестокий дух, с телом человека и головой пантеры. По приданию, он живёт под землёй в пещерах, полных чудовищ и огненных озёр. Божество нападает на людей и съедает их печень. После этого несчастный вечно должен жить в подземном царстве и служить рабом у Ухусахи. И никаких полей блаженства ему не светит. Никаких божественных лесов, полных дичи. Удел души – вечно прозябать во мраке, к тому же неустанно служить рабом злобному чудовищу.
– И все? – удивился Хармхаб. – Ловко ты его…
–Я сейчас буду читать заклинания. Пусть несколько воинов повернутся в сторону запада, протянуть руки и громко зовут Ухусаху, – попросил Хуто.
Хармхаб подозвал воинов и приказал им сделать, как велел охотник. Двое из местных маджаев сразу отказались наотрез. Они упали на колени и молили полководца не произносить имя этого духа.
– Маджаев отпусти, – посоветовал Хуто. – Имя Ухусахи может писать и произносить, по их поверьям, только заклинатель, уверенный в своих силах. Любой другой смертный, кто посмеет вызвать духа, вскоре же умрёт.
– Ты же не заклинатель, – удивился Хармхаб.
– Я и не маджай. Амун хранит меня. – Хуто погладил широкой ладонью золотое крылатое солнце, висевшее на груди.
Охотник принялся произносить непонятные слова жутким утробным голосом. Даже у Хармхаба мурашки забегали по спине. Пленник взвыл, словно перепуганный до смерти маленький мальчик. Из глаз его брызнули слезы. Он забился в истерике. Хуто нагнулся и спросил что-то на языке нехсиу. Пленник усиленно закивал. Казалось, голова отвалится.