— Ну что, перебесились? — раздался из динамиков шутливый голос командира. — Всем сесть нормально и пристегнуться, сейчас буду выходить на нормальное ускорение.
С тех пор я еще не раз бывал в космосе. Посещал Марс, бывал на даже на Ио. Но тот первый полет… это как первая влюбленность.
Я потом еще долго рассказывал и пересказывал Милке все подробности этой нашей экскурсии, а она все требовала и требовала новых подробностей. Как летел, как ходил, ел, спал, поднимал валун. Как это удивительно было почувствовать себя легким как пушинка и бояться, что, подобно шарику, наполненному гелием, улетишь в космос сделав одно неосторожное движение. Ну откуда у меня столько слов, чтобы передать все это? А она все требовала и требовала, и ее глаза светились такой непритворной завистью. Она тоже хотела в космос, на Луну.
— Надо было мне в Университет космических исследований поступать, — со вздохом как-то заметила она мне, — на дальнюю разведку.
— Поверь мне, не надо, — строго заметил ей я.
В свои тринадцать Милка уже закончила курс средней школы и тут же поступила в Институт ядерной физики. Меня тогда поразил ее выбор. Я еще очень хорошо помнил те начальные курсы по этому предмету, что преподавали нам в самом начале нашего обучения в университете. Нуднятина, сплошная чехарда из формул и какие-то схемы, которые, как говорилось, лишь отчасти отражают наше понимание существа проблемы. И победительнице многих олимпиад, имевшей перед собой просто неограниченный выбор среди ВУЗов, наперебой предлагавших свои услуги по ее дальнейшему обучению, выбрать такое… у меня просто не было слов. Хотя лично она объясняла это простым влечением попробовать понять что-то совсем необычное и неисследованное.
Шло время. Мои опасения, что мы с Милкой получим дипломы о высшем образовании одновременно, понемногу рассеялись. В институте она училась наравне со всеми, год в год. Так что она еще пыхтела, заканчивая второй курс, а я уже выходил на диплом. Как говорится, и улитка может опередить гепарда, если начнет двигаться намного раньше.
Темой моего дипломного проекта стала «Перекоммутация устаревших систем управления на имеющие новые возможности схемы». Тогда, как и сейчас, впрочем, наше правительство очень волновало снижение затрат по эксплуатации уже созданных устройств при обязательном сохранении их актуальности. Вот и я в какой-то мере тоже влился в этот поток.
В качестве дополнительной помощи при разработке проекта мне был оформлен отдельный допуск в Центральный архив, где были собраны сведения обо всей производившейся электронике и периферии за последние несколько сотен лет. Не все знают, но многие космические корабли, возвращавшиеся в то время из дальних рейдов по вселенной, приходили домой настолько морально устаревшими, что даже не верилось, что когда-то они вбирали в себя все самое совершенное и передовое. Теперь же приходилось просто сдирать всю эту аппаратуру и переустанавливать. Моей же задачей стало сделать этот процесс как можно менее затратным.
Перелопачивая архив я все удивлялся, как наши предшественники, не имея того багажа знаний, что накоплен человечеством сейчас, могли создавать подобное. Удивительно. Извиваясь, они буквально чесали правой пяткой за левым ухом, но ведь это же работало! И работало исправно.
А еще трудясь над архивами я все время чувствовал что-то… Что-то такое странное, что никак не мог понять, не связанное с моим дипломным проектом, но связанное лично со мной.
И — да! Ведь это же был Центральный архив, хранивший сведения не только технического характера. И вот в один из дней, вместо того чтобы ввести в поисковую строку длиннейшее название очередной из микросхем, производившейся лет двести назад, я ввел туда данные моего городка с адресом и временем проживания соседа. Ведь это же было так просто! А между тем я до сих пор даже не знал, как зовут спасителя моей гениальной сестренки.
Недолго порывшись в своей обширной памяти, терминал выдал короткое: «Данных не найдено». Я обалдело посмотрел на странную надпись и повторил запрос, вновь получив тот же результат.
Тогда я решил, что ввел какие-то некорректные данные, все перепроверил, но несмотря ни на что ответ терминала не изменился. После пятой или шестой попытки меня прорвало. И я отправился прямо в кабинет Главного архивариуса.