— Видишь — он даже не ложился, — прошептал Лэрд.
— Но почему?
Лэрд крепко стиснул мою руку.
— Помнишь, на что намекал Партьер — и что мы видели в лесу, — протоплазменную аморфность этой твари? А что говорилось в записи?
— Но Гарднер сказал… — запротестовал я.
Не говоря ни слова, Лэрд повернул вспять. Я проследовал за ним вниз, он замешкался у рабочего стола и посветил на него фонариком. Я не сдержал потрясенного возгласа, но Лэрд жестом заставил меня умолкнуть. На столе не осталось ничего, кроме «„Изгоя“ и других рассказов» и трех номеров «Жутких историй» — журнала, в котором были напечатаны еще несколько историй в дополнение к тем, что в книге, за авторством Лавкрафта, этого эксцентричного гения из Провиденса. Все записи Гарднера, все наши собственные пометки и фотокопии из Мискатоникского университета — все исчезло бесследно.
— Он их забрал, — промолвил Лэрд. — Никто другой не мог этого сделать.
— А куда же он ушел?
— Обратно, туда, откуда явился. — Он оглянулся на меня. В отраженном свете фонарика глаза его поблескивали. — Ты понимаешь, Джек, что это значит?
Я покачал головой.
— Они знают, что мы побывали там, они знают, что мы увидели и постигли слишком много…
— Но как же?
— Ты сам им рассказал.
— Я? Господь милосердный, Лэрд, ты что, спятил? Как я мог им рассказать?
— Да вот прямо здесь, в домике, нынче же ночью — ты сам все и разболтал. Мне страшно подумать, что теперь произойдет. Надо отсюда убираться.
За один краткий миг все события последних нескольких дней словно бы слились в единую хаотичную массу. Поспешность Лэрда была понятна, и однако ж предположение его казалось настолько невероятным, что, задумавшись о нем лишь на долю секунды, я пришел в смятение.
Лэрд заговорил быстро и сбивчиво:
— Тебя разве не удивляет — как он вернулся? И то, что он вышел из лесу уже после того, как мы увидели адскую тварь, но не раньше? А какие вопросы он задавал! Ты разве не понял, куда он клонит? И как он умудрился разбить цилиндр — наше единственное научное доказательство чего бы то ни было? А теперь вот и все записи исчезли — все, что могло послужить доказательством «чепухи Партьера», как сам он выразился!
— Но если мы верим тому, что он нам сказал…
Договорить я не успел: Лэрд перебил меня на полуслове.
— Один из них был прав. Либо голос с записи, взывающий ко мне, либо тот человек, что был здесь сегодня ночью.
— Человек…
Лэрд резко оборвал меня на полуслове:
— Слушай!
Снаружи, из глубин наводненной ужасом черноты, земной обители Живущего-во-Тьме, снова, во второй раз за эту ночь, раздалась нездешне прекрасная, однако ж диссонантная мелодия флейт — то нарастая, то утихая, в сопровождении распевных завываний и хлопанья гигантских крыл.
— Да, слышу, — прошептал я.
— Слушай внимательно!
И тут я понял. Звуки — это еще не все; звуки из лесу не только нарастали и угасали — они приближались!
— Ну, теперь ты мне веришь? — осведомился Лэрд. — Они идут за нами! — Он обернулся ко мне. — Заклинание!
— Какое такое заклинание? — тупо пробормотал я.
— Заклинание Ктугхи — ты разве не помнишь?
— Я его записал. Оно тут, со мной.
В первое мгновение я испугался было, что и его тоже у нас забрали, но нет — листок по-прежнему лежал у меня в кармане. Трясущимися руками Лэрд вырвал у меня ценный трофей.
— «Пх’нглуи мглв’нафх Ктуга Фомальгаут н’гха-гхаа наф’л тагн! Йа! Ктуга!» — воскликнул он уже на бегу к веранде. Я несся следом.
Из чащи донесся звериный голос Живущего-во-Тьме.
— Ии-йа-йа-хаа-хаахааа! Йигнаиих! Йигнаиих!
— «Пх’нглуи мглв’нафх Ктуга Фомальгаут н’гха-гхаа наф’л тагн! Йа! Ктуга!» — повторил Лэрд во второй раз.
Но жуткая фантасмагория звуков из лесу бушевала, не делаясь тише, взмывала до недосягаемых высот ярости пополам с ужасом, в то время как звериный голос твари с плиты вплетался в дикую, безумную музыку флейт и шум крыл.
И тогда Лэрд еще раз произнес слова древнего заклинания.
Едва последний гортанный звук сорвался с его губ, как начали происходить события, не предназначенные для человеческих глаз. Ибо внезапно тьма исчезла, сменилась жутким янтарным свечением; одновременно смолкла музыка флейт, а вместо нее послышались крики бешенства и страха. Затем разом вспыхнули тысячи крохотных световых точек — не только на деревьях и среди них, но и на самой земле, и на доме, и на припаркованной тут же машине. Еще на мгновение мы словно приросли к месту, а потом нас вдруг осенило, что мириады световых точек — это живые огненные сущности! Ибо все, чего они касались, вспыхивало пламенем. При виде этого Лэрд бросился в домик за тем, что сможет унести, прежде чем пожар помешает нам бежать с Рикова озера.