Эндрю долго стоял, спокойный, думая о Фейт, о ее смехе, о том единственном случае, когда она покраснела так же, как и он, о ее сварливости, ее дружелюбии, обо всех своих воспоминаниях о тех двух коротких месяцах. Он разговаривал с Лесли сотни часов после смерти Фейт, то же самое и с Сюзанной. Они помогали ему в подростковом возрасте, но никогда не говорили о смерти. Проблема, которую никто не хотел решать ни за одного из них, была ядром их короткой дружбы. И поскольку никто не хотел говорить с ними о смерти, они не поделились ею. Продолжительность их дружбы измерялась всего неделями, но значение было не менее важным более шести лет спустя.
Эндрю не думал о перерождении, воскрешении или о чем-то подобном. Он больше думал о переменах и росте. Лесли и Джулиан поженились, Трасты расширились, Джулиан снова начал работать с компьютерами. Даже что-то такое простое, как Мэгги и Тони, взволнованные возможностью покупки дома. Жизнь продолжалась. Именно так Эндрю пытался жить своей собственной жизнью, своим способом исполнить предсмертное желание Фейт. У него были воспоминания, моменты, подобные этому, которые закрепили его жизнь, но Эндрю рвался вперед, временами почти безрассудно. Потому что у него все еще было две жизни, которые нужно было прожить. Он никогда не забудет Фейт. Но это была неделя Лесли, суббота должна была быть днем Лесли.
Когда он, наконец, вернулся к машине, то обнаружил, что простоял там почти два часа. На мгновение его охватила паника, когда он подумал, не думал ли он вслух, выглядя как мистер Безумец в Саду воспоминаний. А затем он пожал плечами. Он был не первым, кто заговорил там, но и не последним. Эндрю вернулся в квартиру и позвонил Хелене, подтвердив, что на следующий день все будет в порядке. Вечерний звонок Питу был улажен, поэтому он предпринял еще одну попытку дозвониться Кьяре в Милан, на самом деле не ожидая, что она до него дозвонится. Но в тот день она ответила. Любезности были на самом деле не очень приятными, в их разговоре чувствовалась неестественная неловкость. Она была для него почти незнакомкой, и их общение в Париже было как хорошим, так и плохим.
“Я рад, что мы наконец-то можем поговорить с Эндрю. Так много пропущенных звонков. Я хотел поговорить с вами о наших съемках в Париже, о рекламе, которую они снимают по этому поводу. Я хотел поблагодарить вас за то, как вы относились ко мне, несмотря на мою вспышку гнева еще до того, как мы начали. ”
Она вздохнула.
“Есть многое, о чем я хотел бы поговорить с тобой, и не по телефону. Но ты в Великобритании, а я во Франции или Италии”.
Кьяра много говорила, но на самом деле так ничего и не сказала.
“Почему так важно, чтобы ты поговорила со мной, Кьяра? Ты меня не знаешь?”
“Моя жизнь приняла другой оборот из-за тебя, Эндрю. Я не знаю, лучший ли это поворот, но он другой. Но я также больше принимаю уходящие годы. Я хочу изобразить себя, а не притворяться кем-то другим ”.
Эндрю понятия не имел, что, черт возьми, все это значит.
“О, мерда, это нелегко. Я хотел бы сидеть с тобой, видеть тебя, когда мы разговариваем”.
“Это так важно для тебя?”
Он услышал вздох в трубке.
“Да, это Эндрю”.
“Я собираюсь быть в Париже в понедельник после Пасхи. Я могу договориться быть там раньше, если ты тоже сможешь там быть. Ты не против встретиться в пасхальное воскресенье?”
“Правда? Это фантастика. Я буду в Париже до Пасхи и могу остаться, а не лететь обратно сюда”.
Она не скрывала счастья в своем голосе. По какой-то причине она хотела встретиться с ним. Договорившись встретиться перед Лувром в полдень, Эндрю, наконец, смог закончить разговор. Он оставил попытки выяснить, что все это значит. Пасхальным утром он прилетит в Париж на пару дней и попытается взять под контроль свою сумасшедшую модельную жизнь. Он прокрутил в уме последнее предложение и снова покачал головой - очень обычная реакция на все это.