Эндрю был таким пунцовым, что казалось, у него лопнул кровеносный сосуд. Лесли держалась за край кровати, чтобы не упасть, она так сильно смеялась, и Фейт смеялась так сильно, что в конце концов у нее начался приступ кашля, из-за которого она задыхалась и была измучена к тому времени, как все закончилось. Лесли сжалилась над ним.
“Эндрю, если смех - лучшее лекарство, то у нас у всех все будет хорошо. Спасибо тебе за то, что ты так хорошо относишься к этому”.
Она подошла и нежно похлопала его по плечу. Она прошептала ему на ухо:
“Ты же знаешь, что, когда я уйду, я узнаю расписание постельных ванн. Я ни за что на свете не пропущу это!”
Он съежился, но ответил.
“в 2 часа ночи. Это то, о чем я прошу. Ванна в постели в 2 часа ночи. Безопаснее для всех, особенно для меня”.
Лесли рассмеялась, вернулась к кровати Фейт и посмотрела на него с озорной улыбкой.
“Кажется, Эндрю, это ты тут краснеешь. Я не уверен, что это справедливо”.
Без каких-либо дальнейших объяснений она встала и взяла пальто, собираясь уходить. Она стояла в изножье кровати Фейт, глядя на них двоих.
“Может быть, нам стоит спросить мою младшую сестру о том, что ей будет сниться сегодня ночью?”
Фейт и Эндрю в замешательстве посмотрели друг на друга и снова повернулись к Лесли. Со смехом, который можно было описать только как кудахтанье, она сказала.
“Может быть, ей приснится молодой человек и та его часть, которая здорова!”
И с этими словами она ушла. Фейт закричала на Лесли и спрятала голову под простыней. Эндрю лежал немного ошеломленный, думая о том, что сказала Лесли. Он посмотрел на дверь в конце палаты и увидел Лесли с широкой озорной ухмылкой на лице, и когда она увидела его, то помахала рукой и ушла. Сказать, что остаток дня был неловким и напряженным, было бы более чем преуменьшением. Они оба никогда не были так счастливы видеть своих родителей и затягивали свои визиты, чтобы им не приходилось обращаться к слону, который сидел в углу палаты и улыбался им.
Следующие два дня стали для Эндрю настоящим испытанием, поскольку он испытывал боль, его либо рвало, либо он все время спал. Именно это сделало эти маленькие моменты такими запоминающимися. Это были единичные случаи веселья или нормальности в бесконечном море химиотерапевтической боли. Именно в это время, казалось бы, незначительная проблема привела его в ужасный ужас. У него выпали все волосы на лобке. Теперь это вряд ли можно было назвать лесом, но редкие волосы вокруг его члена полностью выпали. Хуже всего было то, что их смыло во время купания в постели. Это было еще одно унижение, но также и еще одно напоминание о том, что его организм вел двойную битву. Не только рак атаковал его, но и химиотерапия, которая была лишь одной стороной отравления в борьбе с раком. Это не должно было значить так много, как значило, но по какой-то причине он почувствовал это ужасно. После дня депрессии пришло время еще раз искупаться в постели. Но на этот раз, когда его член ожил, он внезапно почувствовал себя намного лучше. Позже, лежа в постели, Эндрю понял, что беспокоился о том, что лечение повлияет на его член. Это было единственное, что, казалось, все еще работало, независимо от того, что врачи или рак сделали с ним. Он почувствовал потерю своего лобка как начало потери своего несуществующего сексуального влечения в довершение ко всему остальному. Эндрю не думаю, что он когда-либо так гордился непроизвольным возбуждением, как в тот день. У него все еще был румянец по всему телу, это не собиралось меняться, но он испытал огромное облегчение от того, что одна часть его все еще определенно была жива и здорова.
Том 1. Глава 8
В конце курса лечения Эндрю похудел еще больше, если это было возможно, и был полностью измотан. Часто на этом этапе пациентов отправляют домой, прежде чем они повторно оценят их состояние и определят, было ли лечение успешным. То, что его врач отложил его возвращение домой, не обнадеживало, поскольку он был очень слаб. Сейчас они с Фейт оба прошли последние курсы лечения и ждали результатов. У них было две недели, прежде чем они узнают о своей судьбе.
Ни один из них не мог много есть, их тела, казалось, вообще ничего не могли переварить. Между заболеванием и лечением должно было пройти некоторое время, чтобы их организм пришел в норму, даже если лечение было успешным. Кроме того, им также приходилось стараться отвлекаться, иначе они сходили с ума от беспокойства. Таким образом, эти две недели стали вводным курсом Эндрю для женщин. Он чувствовал себя исследователем 16-го века, отправляющимся за край карты – "там водятся драконы". Конечно, ничего подобного. У него просто не было опыта общения с женщинами. Он рассказал о том, что девушки впервые начали работать в Хериот в сентябре и как он уже беспокоился по этому поводу. Фейт и Лесли громко рассмеялись над этим.