Живя прошлым.
Живя прошлым.
Живя прошлым.
Тихая аллейка, в полуночный час всё замирает, только где-то слышится тихий шорох, это шорох уснувшего на деревьях ветерка, его мерное вздыхание волнует душу, наполняя её смыслом.
Тихо на ночном небе взошла полная луна, коснулась неба и замерла, как-будто бы чего-то ожидая.
Глухая тьма прорезывается только сиянием луны, отражая нашу землю; копируя её только лучшие стороны.
Вот послышался отчётливый шорох чьих-то шагов.
Луна которая сияла на небосводе, укрылась плотным одеялом из туч; и её стало совсем не видно. Только краешек выглядывал, как- будто глазок подглядывал за происходящим.
Незнакомец ступал осторожно, крадучись. Буд-то он не шёл, а скользил по аллеи. По дороге он сорвал ветку рябины с крупными, но ещё не спелыми ягодами, и наслаждаясь прогулкой, пошёл насвистывая какую-ту песенку, которая была лишена, хоть какого-то смысла. Он шёл не спеша, даже можно сказать вальяжно, размахивая веткой рябины, как трофеем. Остановившись на пол дороге, он повертел её в руках и не находя ничего в ней привлекательного, бросил её на дорожку, как не нужную вещь, и встав на неё каблуком, примял её ещё больше к земле, он пошёл дальше, не чувствуя не совестливости, не морального упрёка.
Рано утром по той же аллей шёл мужчина; привлекательной наружности, вместе с женщиной. Он шел очень плавно как-будто бы поря, а она не смотря себе под ноги, шла закинув голову и смотрела в голубое без единого облачка летнее небо.
Вдруг мужчина остановился и посмотрел себе под ноги, и сразу на его глаза попалась ветка рябины; да та самая, которая была брошена ночным незнакомцем. Не долго думая, мужчина осторожно; как ребёнка, который был инвалидом, взял в руки и показал её женщине:
- Фу, какую гадость ты взял в руки,-с возмущением оттолкнула девушка помятую ветку рябины.
- Мэри, это не какая не гадость,-сказал с таким же возмущением мужчина.-Это бедная ветка рябины.
- Я вижу, что это ветка, Генри, но и что с того,-смягчив тон и дотронувшись одним пальцем, как до вшивой собаки, сказала она, и быстро достав носовой платок, вытерла им палец.
- А то, что я возьму эту ветку рябины и посажу её в нашем саду,-сказал он голосом не требующего возражения.-Может быть она примется.
- Ох, Генри, только избавь меня от этого,-сказала с пренебрежением девушка и пошла дальше.
А Генри достал свой носовой платок из кармана, и обернув ветку рябины, пошёл за Мэри. Он шёл так осторожно; что было видно, что даже походка его изменилась. Они дошли до дома, Мэри принялась звонить своим подругам; насчёт назначенной вечеринки, которая должна состояться ко дню годовщины их совместного брака с Генри; всё-таки розовая свадьба.
было тридцать пять, ей двадцать восемь. Познакомились они десять лет назад, и по случаю этого события они хотели устроить не большую вечеринку. Которая будет исключительно в кругу самых родных и близких друзей. Генри, который не любил когда его супруга по долгу «трещала» по телефону уходил в сад, который примыкал к их дому. Он был закрыт с трёх сторон, деревянными стенами, более двух метров. В этом саду был огромных куст красной розы, который оплетал всю левую стену сада, по правую сторону был такой же большой кусты жасмина, а на средней стороне, был расположен фонтан, который был скрыт от посторонних глаз, надёжной завесой из плюща, там царил полу-мрак, даже когда светило солнце. Это уютное гнёздышко, где можно было после долгого и утомительного дня отдохнуть и подышать прохладой фонтана.
Генри уже давно хотел посадить в этом саду какое-нибудь дерево, и вот случай преставился.
Войдя в сад он соразмерил своим взглядом, как называла его Мэри «взгляд снайперской винтовки» всё пространство сада, и найдя подходящее место, начал его готовить под садку; вскопал, посадил, полил и разровнял. Во время проделывания этих действий, он нечаянно поранил палец об острый конец рябины, осторожно положив рябиновую ветвь на землю, Генри пошёл промыть и перевязать палец, а когда вернулся рябиновая ветвь была уже посажена, как такое могло произойти, что он забыл, это оставалось загадкой.
В роду у Генри все мальчики страдали гемофилией; не свёртоваемостью крови, поэтому он боялся, что каждый порез может повлечь за собой фатальный результат.
Посадив рябиновую ветвь, он начал ею любоваться, и натолкнулся на мысль, что он рассуждает о ней как о каком-то живом существе:
- Генри!,-выйдя в сад, Мэри вот уже пять минут не могла дозваться его, встав в руки в боки она смотрела на него, потом попыталась ещё раз.-Генри!
Генри очнулся, и озираясь по сторонам в поисках знакомого голоса, наткнулся взглядом на Мэри.