— Нет, это не чушь. Ты полностью игнорируешь всё, что тебя окружает. Меня, друзей, родителей, даже самого себя. Я в том смысле, что ты не ешь почти и не спишь толком. Ты только работаешь. Ну, а в этот раз еще ребенком занимался, да, — Миа пожала плечами.
— По-твоему, с головой уходить в работу — это загон?
— Как это делаешь ты — да. Ты сам говоришь, что ничего не помнишь из тех пяти месяцев. В этот раз ты удивился, что прошло три недели. Ты ни на что не реагируешь, кроме работы. Да, оправдание у тебя есть, творческий человек, все такое, но… Хм, — она закачала головой.
— В смысле, не реагирую? Я остаюсь таким же, — Оливер продолжал гнуть свою линию. Он никогда не понимал, откуда она берет эти «загоны», как определяет. Просто говорит ему, как сейчас — вот, только был, теперь закончился. И всё, а природу этих самых «сдвигов» она даже не пытается объяснить.
— Смеешься? Спустя пять месяцев ты с огромными глазами спросил — «Миа, ты беременна? Почему ты мне не сказала?» А через час ты добавил — «Что это за таблетки? КАКОЙ ТУБЕРКУЛЕЗ?!» Это ты так реагировал на мои слова, которые я тебе говорила в те пять месяцев. «Хэй, Оливер, я тут как бы немножко беременна, удели мне внимание, ты ведь тоже в этом виноват». Или «Врач сказал, что это не смертельно, но мне нужно наблюдаться у него и пить таблетки». Либо у тебя проблемы со слухом, если ты слышишь только спустя несколько месяцев, либо ты меня просто не слушал, — она замолчала, ожидая ответа, но его не последовало. Оливер задумался, поджав губы и отвернувшись в сторону. Он уставился на полотенце на столе и судорожно пытался вспомнить хоть что-нибудь из того периода. Работа, работа, отказы, нервы, работа. Это было всё, что он помнил. Жены в его воспоминаниях не было. Миа глубоко вздохнула и шумно выдохнула. — Последнее, что ты помнишь тогда?
— Хм, это была осень… Школа проходила аккредитацию, и нас долбили проверками, доставалось всем. Еще Локвуд тогда уже начал мою кровь пить. Хорошо, что он в этом году заканчивает. Без оценки от меня, правда, но да ладно, его проблемы… Меня четыре раза кинули с работой. Я не спал по ночам, чтобы в итоге четыре раза услышать «Спасибо, я передумал, мне не надо». Класс, мне что делать с готовыми работами? — он вспомнил, как тогда его злили, просто приводили в ярость все его клиенты, которые так с ним поступали. Почему нельзя отказаться от его услуг до того, как он изведет кучу материалов, чтобы отрисовать их лживые физиономии? Оливер не понимал этого.
— Люди идиоты, ты же знаешь, — хмыкнула Миа. Она тоже помнила, как Оливер злился. Она злилась вместе с ним, но не потому что он потратил материал, а потому что глупые люди сами не понимали, от чего отказывались.
— Да, знаю, но мне от этого не было легче. Я стал думать, что я, может, вообще не тем занимаюсь, что это никому и не нужно. Отец сказал, чтобы я сам разбирался, мама только трагично вздыхала. Ну ты знаешь, как она умеет, — они одновременно хмыкнули, Миа кивнула. — А вздыхала так, потому что не знала, как сказать сыну, что его работа — шлак, мягко говоря.
— Что за глупость?
— Ну, а почему она тогда молчала? — выпалил он, медленно стискивая вилку в руке. Он сжал зубы, вспоминая то время. Он чувствовал себя тогда неудачником, бесполезным и ненужным человеком, и даже родители не поддерживали его тогда. Справившись с эмоциями, Оливер посмотрел на Мию. Женщина закусила губу и пожала плечами. В глазах читалось желание помочь и абсолютное непонимание, как это сделать. Оливер тоскливо хмыкнул. — Потому что уже не было смысла врать и говорить мне, что я такой классный художник. Не такой уж и классный, получается. Фред сказал, что мне бы стоило поискать другую работу, а почеркушками на досуге заниматься. Я тогда вообще в отчаянии был, от меня все отвернулись, — он оставил вилку и потер руками лицо, скрестил их на груди, сжал губы.
— А я? Ты опять про меня забыл, да? — она негромко хохотнула, чтобы разрядить обстановку. Оливер посмотрел на нее и улыбнулся.
— Нет, ты была на моей стороне. Как всегда, — с теплотой в голосе сказал он. Миа деловито закивала. — Ты не дала мне избавиться от работ, от которых отказались. Я не знаю, зачем они мне, но они все еще наверху стоят.
— Как это — зачем? А как же собственная выставка? Что ты там выставлять будешь, если ты все уничтожишь? — женщина картинно закатила глаза, всем видом говоря «Ну как можно было забыть, что ты еще должен свою выставку открыть?»
— Точно, — в ответ на ее поведение он слегка рассмеялся. — Так и вышло, что ты была единственной, кто в меня верил тогда. И… Дальше всё, я не помню ничего, кроме работы. Могу тебе по порядку перечислить все свои заказы, но в том, что касается тебя, полный провал.
— Ты даже не помнишь, что ты мне предлагал? — недоверчиво скривилась та. Оливер закачал головой. — То есть, ты был мне благодарен, и в знак благодарности меня забыл? Класс.
— М, нет, погоди. В один из последних дней мы чуть не сломали диван у меня наверху, ты меня всего исцарапала. Это я хорошо помню.
— Ну еще бы ты не помнил, — она хмыкнула. В ответ он кивнул ей и пожал плечами.
— На следующий день меня вновь бреют с работой, это происходит в пятый раз. Директор в художке орет на меня из-за каких-то документов, я срываюсь и сам начинаю психовать. Вот теперь всё, — он стал ждать реакции от Мии, но та снова скривилась, не понимая, как она может быть связана с его истериками по поводу работы. — А что я предложил-то?
— Я не буду это повторять, — резко ответила его жена. Она сразу же опустила глаза на свой завтрак, подцепила вилкой кусочек и отправила его в рот, стала усердно жевать.
— Хм, — мужчина наблюдал за ней, за ее смущением и недовольством. Он примерно предположил, что мог ей тогда сказать. — Наверно, мне не стоило этого говорить.
— Не стоило. Это всё звучит глупо и… Ладно, забудь, — Миа встала, не доев, взяла на руки ребенка и переключила на него всё свое внимание. — Что ж, раз папа твой сегодня будет очень занят, — она постаралась, чтобы голос ее звучал спокойнее и непринужденнее, но слабая дрожь выдала смущение женщины, — со мной покатаешься, мелочь, — Миа ткнула его носом в щеку, поцеловала, а потом обратилась к мужу. — Позвони родителям, они волнуются. И с друзьями поговори. Тоже переживают.
— Кемерон сказал, небось? — хмыкнул Оливер. Миа фыркнула.
— Я стараюсь игнорировать его. С Фредом говорила. До вечера.
Странный у них получился разговор. Главное, чтобы он не испортил их хлипкие отношения, иначе даже эти две недели будут похожи на войну. Оливер решил не думать об этом сейчас, тем более, у него были дела важнее — подготовка дипломников к защите. Сегодня он посвятил им все свое время, решил, что даже заказами заниматься не будет. Весь день он и его ученики провели в школе, повторяя подготовленные речи, в сотый раз перепроверяя каждую работу на наличие хоть одной крошечной ошибки. Ошибок не было, все работы в абсолютном порядке, речи выучены и повторены на десять раз, и теперь получить высший балл на защите — всего лишь вопрос времени. Оливер остался доволен достигнутым результатом и, когда стрелка на часах дошла до шести, попрощался с учениками, посоветовав им расслабиться в этот вечер и не думать о защите. Он не знал, последовали ли ребята его совету, но сам он так и поступил — защита будет лишь завтра, а сегодня у него есть еще несколько дел. Сев в машину, Оливер позвонил Фреду и предложил встретиться всем вместе. Сначала Фред подшутил над ним, что-то сказав про «сдвиг». Оливер проигнорировал это, только подумав, что Миа и его друзей надоумила, будто он ненормальный. После Фред уже серьезно спросил, не сделает ли Оливер какую-нибудь глупость, если увидит Кемерона. Так, теперь все и всё знают. Нехорошо, но так даже лучше, всем будет ясно, за что Кемерон сейчас получит. Оливер не собирался устраивать драку, но выяснить отношения и расставить все точки над I нужно.
Был уговор встретиться в баре, где они обычно всегда сидели, и Оливер сразу же направился туда, зная, что остальные тоже в пути. Он подъехал одновременно с Джеймсом. Они вместе вышли из своих машин и, встретившись, направились к заведению, в котором уже кипела жизнь, хотя и был вечер среды, а не пятницы. По словам Джея, Фред уже ждал их внутри, а Кемерон немного задерживался, и стоило двоим подойти ко входу — Оливер затормозил и сказал, что хочет дождаться их общего друга. Нужно решить все сразу, чтобы в бар они зашли уже друзьями. Он не стал говорить этого Джеймсу, но тот итак все прекрасно понял. Скривившись и за долю секунды решив, что вряд ли произойдет что-то страшное, Джеймс кивнул и пошел внутрь. Оливер остался ждать. И правда, как-то не хотелось осквернять их место встреч разборками. Куда лучше решить всё на «нейтральной» территории. Оливер ходил вдоль входа, перекинулся парой слов со знакомым, завсегдатаем этого бара. Он рассматривал людей, которые торопливо проходили мимо, наблюдал за проезжающими машинами, велосипедистами и мотоциклистами, изучал дома через дорогу, будто впервые их видел. Все это он делал, ожидая своего друга.