Неосмотрительно брошенные дядей Печулисом слова огорчили ребят. Они всегда немного его побаивались: дядя Печулис ведь очень требовательный, любит чистоту и порядок, и детям иногда влетает от него за разные их шалости. Но со всеми своими заботами и бедами они все-таки всегда спешат к дяде Печулису. Он им и коньки точит, и починяет сломанные лыжи, и разбирает их ребячьи недоразумения…
Тем временем шофер, взобравшись на кучу угля, лопатой сбрасывал его с грузовика, тут же, возле подъезда. Большие поблескивающие куски глухо падали на землю; помельче — те с шумом рассыпались, поднимая облако едкой черной пыли.
Вскоре на улице, на грязном, тающем снегу, высилась уже огромная куча угля. Вот еще одна лопата — и конец.
Шофер, сняв картуз, помахал ребятам и дворнику, и грузовик, затарахтев, рванулся с места и исчез за углом.
Дядя Печулис с минуту постоял еще около груды угля, с огорчением пощипывая свою жидкую оттопыренную бородку.
— Вот тебе и выходной, пожалуйста! — пробормотал он себе под нос.
Подняв кусок угля, он долго, точно изучая, вертел его в пальцах; прищурившись, любовался его блеском.
— Настоящий донбасский уголек, — проговорил он наконец, не скрывая восхищения, — самый жаркий и самый спорый!
Хорошее качество угля, повидимому, несколько исправило его настроение. Повеселев, он обратился к детям:
— Ну, ребята-галчата, вы хотя бы присмотрели, чтобы тут уголь кто не растащил. Слышите? А мне сейчас нужно идти на совещание домоуправов, — добавил он с важностью. — Только, глядите мне, углем не кидаться! — пригрозил он. — Каждый такой кусочек — это чистый сахар, только что не белый, а черный. Его ведь из-под земли выкапывают, в Донбассе, — из этакой дали везут. Это понимать надо… Слыхал ли кто из вас, умники, о донбасском угле?
Как не слыхать! Тут ребята уже рады стараться — наперегонки принялись рассказывать все, что знали о донбасском и кузбасском угле. Как и каким способом он добывается сейчас, и как его добывали раньше, сколько в нем калорий тепла, и как его залежи образуются под землей… Все, все, чему они научились в школе.
Дядя Печулис с интересом слушал их и качал головой: «Вот какие они, теперешние галчата, всё-то они знают. Да, они не кашей кормлены, их уже не проведешь…»
Светлые узенькие глаза дяди Печулиса ласково щурились, а добродушная улыбка разглаживала его изрезанное морщинами лицо. Если бы не это совещание домоуправов, на которое он спешил, дядя Печулис, вероятно, рассказал бы по этому поводу что-нибудь из своей долгой и интересной жизни…
Оставшись одни, дети некоторое время гурьбой постояли у насыпанной на улице кучи угля.
— А что, ребята, если дядя Печулис вернется вечером, а уголь уже в подвале! Вот был бы смех… — нерешительно промолвил Казюкас и вопросительным взглядом окинул товарищей.
Все переполошились. Каждому казалось, что это ему первому пришла в голову такая мысль, а Казюкас вдруг взял да и высказал ее.
— А что ж в самом деле — перетащим уголь! — тотчас же горячо подхватил Альгис, неразлучный друг Казюкаса, небольшой, очень подвижной, с остреньким, вздернутым, как воробьиный клюв, носом и черными, словно уголь, глазами.
— Вот обрадуется дядя Печулис! — хлопая в ладоши, воскликнула маленькая краснощекая Дануте.
— Да, перетащим! Думаете, легко… — покачал головой Юргис. — Целых полдня будем возиться, и то еще кто его знает…
В субботний вечер маяться с углем — понятно, работа не очень привлекательная. Однако всем так хотелось сделать дяде Печулису сюрприз, удивить его, показать ему, что они способны не только стены расписывать… И вдруг все припомнили, как еще в прошлом году Казюкас с Альгисом, разозлившись из-за чего-то на Юргиса, нарисовали на стене углем смешного длинноносого человечка и сделали надпись: «Юргис — неряха!»
Ох, как тогда рассердился на них дядя Печулис! Притащил ведро с известью, сунул в него огромную кисть и грозно сказал: «Чтоб мне и знаку не осталось от вашей мазни! Бесстыдники!» Нечего оправдываться — бывали и другие выходки, за которые сердился добрый дядя Печулис…
— Ребята, пионеры мы или не пионеры?! — начал Юргис. — Я сейчас объясню…
Но объяснять не надо было. Ведь вот сегодня у них есть полная возможность выполнить во дворе, как и положено настоящим пионерам, полезную работу — заменить дядю Печулиса, чтобы завтра, в выходной день, он мог быть свободным. Разве это не дело пионера?