Никодим силой ударил посохом об пол и тут же, из ниоткуда, объявились его демонические приспешники, двое из которых — пучеглазые, козлобородые, в грязных чёрных обносках стояли подле него, как адские дьячки, а другие столпились в клиросе на верхнем ярусе церкви. Все они ритмично били копытами об пол и протяжно, в унисон, завывали, как дьявольский хор.
Мертвец горделиво задрал голову, весь с головы до пят пылая инфернальным светом, и снова, со всей дури трахнул об пол посохом — отчего разлетелись вдребезги стёкла храма.
— Азъ есмь — правая десница её! Я — есть мессия! Я избран ею нести слово её в массы! Я призван всех и каждого вести за руку в чертоги её! Я — Никодим Петрович Заозерский, добровольно отринувший жизнь, собственноручно повесившийся, погребённый без отпевания в безымянной могиле, не оплаканный, всеми позабытый, не принятый Смертью! Я поведу за собой народы! И не уснуть мне во гробу, покуда не завершу сего Великого деяния!
В церкви вдруг отворились ворота, а за ними, неподвижно, как мумии, стояли восставшие мертвецы. Народ в панике сгрудился в кучу. В разбитые окна вылетели бесы и принялись хищными птицами кружить. Дьявольский клирос прекратил выть и только монотонно, в ритм учащённого биения сердца, настукивал копытами об пол.
— Да начнётся ритуал! Да прольётся кровь! — громогласно возвестил поп — нечестивец. Он уже занёс посох, чтобы отдать команду нежити и бесам начать кровавый пир, как из искажённой страхом и чёрной магией толпы вышла рыжеволосая девочка, семи лет от роду, и смело подошла к Никодиму, и, ничего не говоря, но совершенно бесстрашно, заглянула в его пылающую злобой образину.
Почему на неё не действовало колдовство? От чего её ничто не устрашило? Что у неё было на уме? — Никодим не знал. — Кто ты, дитя? — тихо спросил он.
Но девочка молча глядела на него голубыми глазками и этот её взгляд уже заметно подкосил мертвеца. Да так, что на доли секунды он усомнился во всемогуществе самой смерти. Но, этого хватило, чтобы обескуражить его: ведь кому как не ему — беспокойному мертвецу, не знать, чего значат эти доли секунды во времени и пространстве, и в самом церемониале его?
Девочка вдруг запела: «Богородица, Дева радуйся!». Отчего Никодим, вдруг, взбесился и, тут же, взмахом посоха дал команду своей братии начать расправу над поселянами. Бесы, поджавшие по-рысьи уши, оскалились и замерли в воздухе, готовясь к атаке, а мертвецы медленно двинулись в глубь церкви — прямиком на живых.
Ночь оглоушило частыми раскатами грома и осветило сетью ломанных молний. Мёртвые вдруг остановились, дьявольские музыканты замерли, бесы, планирующие всё ниже над толпой, вдруг сбились с толку, а кое-кто ненароком врезался друг в дружку — кто-то прилично приложился лбом о стену, а кто-то упал на пол.
С людей сошёл морок. Бабы со старухами и детворой принялись креститься и молиться, а мужики вступили в бой с нежитью, тесня её за порог церкви.
Девочка, по-прежнему не моргая, смотрела на Никодима: «Меня зовут Настя, я — дочь подземного царя Ямы».
Храм озарило каким-то нездешним светом. У алтаря, подле Никодима и девочки, материализовался необжигающий, сверхъестественный чудо-огонь, а из пламени его вышел невиданного роста златокудрый, светлоокий мужчина с нечёсанной бородой до пупа, усищами размером с лисий хвост и огромными козлиными рогами на челе.
Эпизод 9. Авторитеты ада
— Прекратить бесчинства! — спокойно, но властно сказал козлорогий гигант.