По пути Виктор не раз примечал кратковременный мелкий дождик: «Наверное это кто-то помер. Верная примета! Наверное мой кореш Дихлофос окочурился — спасибо тёте Катиному пойлу!» — шутейно, без всякой тревоги мыслилось юноше.
Проходя по тропинке мимо кладбища, он узрел двух жмуров. Подойдя поближе он узнал в них — вечного каторжанина Кукуню и колдыря15 Гапоню. Трупы были все сплошь обезображены рваными ранами, а пройдя чуть далее, в кустах, лежал ещё один, но этого Витя уже не смог опознать — ему думалось, что это голодные волки так постарались.
Далее, в самой деревне — подле дома местной колдушки, Витя с удивлением увидал по самые стекла покрытый толстым слоем грязи громадный военный КамАЗ, а рядом целую толпу по горло грязных мужиков. Ещё был один опрятный, с полковничьими погонами, что, на чём свет стоит, материл какого-то бедолагу: «Ну ты, гондон, набитый кашей! Из-за тебя, хуедрыги, мы не поспели вовремя! Я же тебе, мудаку, говорил, что там торфяники! Ну что с тобой теперь делать? Приказать бойцам тебя как следует отхерачить или отдать под трибунал? А?! А может просто расстрелять без суда и следствия как врага народа?». — скоро полковник скрылся за воротами, а его ватага осталась снаружи.
Эпизод 11. Ведьмин дом
Домушка была небогатая и, по одинокой старческой традиции, слегка запущенная. На потолке, по углам висели внушительные узоры паутины, на печке — сажа. Огромный, самодовольный чёрный кот, беззаботно лежащий на нагретом солнцем подоконнике, неподвижно, сквозь зажмуренные от какого-то своего кошачьего кайфа глаза, созерцал свою пожилую хозяйку, усатого военного и смело бегающих по кухне кур. В углу, на немало узорчатых деревянных полках стоял богатый иконостас. Иконы были очень старые, страшно было подумать какого века, зачастую просто потемневшие от времени. Но, тот нереальный свет, что иконописец когда-то вложил в них, со временем не увядал ничуть.
Усатый их завороженно разглядывал: Спас Нерукотворный, Святой Власий, Параскева Пятница, даже собакоголовый Святой Христофор, а особенно много было образов Богородицы — Донская, Казанская, Нечаянная Радость, Благодатное Небо и Неувядаемый Цвет.
На столе стояла большая бутыль мутного самогона и две хрустальные рюмочки. Щедро усыпанная резным орнаментом деревянная кухонная утварь через край была полна яствами: в большой чаше в виде утицы была горой навалена кутья, в затейливо узорчатых тарелках лежало тонко нарезанное сало и конская колбаса, а в большой кастрюле в виде солнца лежали яйца. Вся посуда была весьма искусной работы, будто из краеведческого музея.
Старушка с военным, не чокаясь, махнули по рюмочке. Полковник строго смотрел на колдунью, а та в притворном смущении чуть заметно улыбалась.
— Удивительная ты женщина, Пелагея Егоровна! С чертями дружбу водишь, с мёртвыми, да с самим Люцифером16 «в тесных» и, при всём при этом — иконостас у тебя какой! Говорят, по твою душу всё барыги ходят, большие деньги за иконы сулят, а ты всех с матюгами за ворота. Ещё говаривают, что как раз по этому поводу тобой братва интересовалась — угрожала, грубила, но почему-то скоро эти молодые сильные мужчины при загадочных обстоятельствах скончались…
— Да чего только люди не говорят…
— Да, чёрт с ними, с псами шелудивыми — гореть им в аду ясным пламенем! Лучше расскажи по какому поводу застолье? Уж не свадьба ли на селе намечается? Чует моё сердце, что тут мёртвые неспокойны, видимо мор грядет. Рассказывай, чьи души умасливаем? По какому поводу пир?
— Да что ты, Ваня! Это ж я для тебя, да солдатиков твоих стараюсь. Я, знаешь ли, очень люблю военных — такие все усатые, статные! Мундиры красивые! Руки такие надёжные — к смертоубийству привыкшие! Хромовые сапоги — а в них кровищи по колено, хоть портянки выжимай. Страсть как мне всё это нравится!
— Да, десантура — есть десантура! Чечня, Афган… Тут нечего сказать!
— Вели им топить баню — пущай отмоются, да веди сюды! — непристойно облизнув губы бормотала старуха.
— Да уймись, старая!
— Начнём с того молоденького, конопатого.
— Побойся Бога, распутница! Они-ж семейные люди, добрые христиане!
Ведьма закатила глаза наверх: «Убивцы, да ещё и богобоязненные… То что надо! Они всегда так недолго, но отчаянно борются с соблазном, а потом, так лихо придаются разврату!» — А помнишь сколько раз ты, семейный человек, добрый христианин со мною грешной в лазоревом саду встречал рассветы?
15
Злоупотребляющий спиртными напитками человек. Слово пришло в русскую речь из США, из давних времён сухого закона. Продающие спиртное бутлегеры часто писали на двери своей квартиры: «Call door» — «постучи в дверь».
16
С позднего Средневековья в христианстве — синоним падшего ангела, отождествляемого с сатаной и дьяволом.