Все это сильно напоминает Советскую Россию: победа в гражданской войне, саботаж буржуазных специалистов, интернациональная помощь, расцвет культуры. Как видим, эти сложности и достижения неизменно сопутствуют победившей революции.
Революция тесно связана с культурным развитием. Это очевидно и на примере других стран, о которых Трофименков говорит более кратко.
Хотя в рядах кубинского «Движения 26 июля» не было кинематографистов, победа революции в 1959 году спровоцировала взлет киноискусства: если до революции на Кубе было снято 150 фильмов (80 полнометражных), то за двадцать лет после нее — 853 (98 полнометражных) (С. 186). А вообще, «в Южной Америке 1960-х годов революционное кино предваряло или сопровождало герилью. В Центральной Америке — родилось, как в Алжире, в ходе герильи» (С. 187).
Мы видим закономерность: подлинные интеллигенты поддерживали борьбу за освобождение. Они знали, что капитализму культура нужна как еще один источник дохода, а потому неизбежно ее усреднение, сведение к продаваемому стандарту. Не спасет и «неформатное» искусство: оно обречено либо со временем оказаться модным и попасть в порочный круг развлекательного бизнеса, либо стать самокопающейся маргиналией, достоянием бомонда, воротящего нос от обывателя, пялящегося на экран комедии-боевика-мелодрамы. Для интеллигентов было очевидно, что этому покалеченному человеку, с детства зажатого в формат «фабрики грез», требуется излечение. Лечебной процедурой должно было стать переоткрытие, новое знакомство с культурой и обществом, в котором он жил, но которого не знал. Носителями врачующих идеалов гуманизма и просвещения были левые — художники и революционеры. Именно они, беря капитализм в объектив, на перо или на мушку, видели цивилизацию до и после него.
Культура при капитализме — это и механизм социального контроля. Уничтожение небуржуазной (докапиталистической или антикапиталистической) культуры превращает население в покорных рабов, мыслящих в насильно установленных рамках.
Докапиталистическая, доколониальная культура была важным звеном в борьбе за освобождение, за самоопределение. «Вторгшийся империализм поставил нас вне истории», говорил революционер, лидер ПАИГК (Африканской партии независимости Гвинеи и Кабо-Верде) Амилкар Кабрал. Еще в юности, приехав на лето из университета домой, на острова Кабо-Верде, он начал вести на радио невинную, казалось бы, программу о доевропейских местных традициях. Передача вызвала восторг у слушателей: ба, вот мы какие, кто бы знал! После этого интереса и возникшей гордости следующим шагом должен был стать вопрос: а почему мы живем по указке португальцев?.. Начальство, почувствовав неладное, изгнало Амилкара из радиорубки. Но Кабрал добился своего: народ задал этот определяющий вопрос и отвоевал независимость. Этот пример показывает, что мирное культурное просвещение не выживет, если не будет поддержано оружием.
Мало доказать, что, условно говоря, была жизнь до капитализма. Нужно показать, что капитализм не заинтересован в сохранении ее многообразия, что многим вовсе не гарантирована жизнь при капитализме: если того потребуют интересы капитала, целые культуры будут примитивизированы или стерты. Опасность заключается и в другом. Франц Фанон доказывал на примере Африки, что агрессивная буржуазная культура наносит сильнейший ущерб морали и психике местного населения — прежде всего детей — потому что вторгается в общество с насильственно разрушенными традициями и социальными связями, где людям не на что опереться для противостояния ей. Зная это, интеллигенты поддерживали революционеров и стремились создать жизнь после капитализма. Общество нужно было отвоевать у капитализма.
В свою очередь, революционеры занимались культурным строительством, осознавая, что без просвещения невозможно вырастить новых, талантливых людей, людей будущего.
Трофименков так формулирует свою цель: «Именно тем, что в ней идет речь о выборе, книга небесполезна для России, где интеллигенция предпочитает любого выбора избегать. … Россия замкнулась на себе, не видит себя в космосе — разве что в хаосе — мировой истории и политики: я хотел бы вернуть ощущение этого космоса» (С. 8). Стоит уточнить: те, о ком здесь говорит Трофименков — это не интеллигенты, а интеллектуалы. Интеллектуалы — это образованные специалисты, использующие свои умственные способности для заколачивания деньги или приобретения статуса. То есть они — и наши левенькие среди них — плоть от плоти капитализма, они воспроизводят его механизм. Интеллигенты же — это те, кто свои знания используют в целях подрыва капитализма.