А в клиниках лежит огромное множество четырнадцатилетних девчонок – или до, или после обязательной для них операции.
– Шутишь! – недоверчиво воскликнула Ирина. В ее голосе вибрировали явные удивление и недоверие.
– Честно, – кивнул Тима. – Меня поймал полифаг, и потом полицейский бион объявил приговор.
– Какой? – Ее лицо буквально вытянулось к мальчику, а глаза сверкали любопытством.
– Я же сказал: отлучение от Сети, на 10 суток.
– Жуть! – Ирина откинулась на спинку кресла и пораженно покачала головой. – Ты, наверное, страшный преступник. – Она вздрогнула и отодвинулась от Тимы, зачем-то пытаясь расправить шорты и прикрыть кружева от трусиков, туго охватившие бедра. Заметив направление взгляда мальчика, она хмыкнула и прекратила теребить одежду. – Впрочем, это даже романтично…
– Жалко, что у тебя еще не удалены яичники, – сказал Тима и провел ладонью по ее колену. Оно было холодным, покрытым мелкими пупырышками с торчащими волосками.
Внезапно флаер вздрогнул и остановился. Левая камера перестала передавать сигнал, а все остальные показывали одно и то же – густо несущиеся мимо бесформенные, но крайне неприятные на вид куски чего-то коричневого. Машина, увлекаемая мощным наружным потоком, приподнялась над бетонным дном и прижалась правым боком к крупноячеистой сетке, перегородившей подводное течение. В результате Тима не усидел в кресле и свесился на ремнях безопасности.
– Бит побери, – прошипела она. – Полегче, раздавишь! Где мы?
– В озере, конечно.
– Ты уверен, что это озеро, а не отстойник?
Кое-как они почти одновременно ослабили зажимы, в результате кучей распластавшись на дверце флаера. Громко пыхтя, девочка выкарабкалась из-под Тимы и отпихнула его неожиданно крепкими и теплыми ладонями.
– Ну! – сказала она. – Отцепи кабель. Тебе хоть тринадцать-то есть?
– А то! – обиделся мальчик и уселся кое-как растянулся на спинке сиденья.
– Небось с вибровагиной по Сети шляешься? – порозовев и полуотвернувшись, спросила она.
– У меня ее нет, – насупился Тима, – мои родители безработные. А у тебя-то, конечно, фаллоимитатор всегда наготове?
– Тоже не угадал, – натянуто рассмеялась она. – И я не из богатеньких… Слушай, вытаскивай меня отсюда и вези наконец в клинику! Ты где любишь бывать? Чем дольше я вожусь с этими дурацкими яичниками, тем больше событий пропускаю. И все из-за тебя, Тимоша.
– Я тебе поверил! – обиделся мальчик.
– Интересно, в каком бы ты был состоянии, если бы в самый разгар… неважно чего тебя вырвали из Сети и потащили невесть куда?
Тима с трудом развернулся, протянул руку к панели управления и отключил автопилот. Затем подал на нижние турбины ток жидкости, уже не опасаясь того, что буруны на поверхности могут выдать преследователям их местонахождение. Двигатели пару раз чихнули и с натугой оторвали машину от вертикальной сети, тянувшейся, кажется, во все стороны. Однако ненадолго – сильный горизонтальный напор вновь прижал аппарат к преграде.
Воспользоваться в таком положении гравиполями не было никакой возможности, это не дало бы никакого эффекта.
– Ну, давай же, – азартно встряла Ирина, – включи рулевые сопла, чтобы нас вверх тащило!
Мальчик вывернул штурвал и надавил на рычаг, управляющий обоими боковыми соплами. Те ощутимо завибрировали, индикатор расхода ядерного топлива замигал красным, и автоматика сбросила энергопитание двигателя до нуля.
– Приплыли, – сказал Тима. Судя по нижнему экрану, флаер постепенно сносило куда-то вбок. – Сопла забиты этой поганью.
26
У Вероники была полная иллюзия того, что часть щупальцев так и прилипла навечно к корпусу несчастного танка, когда процедура выхода из лабиринта дематериализовала его и вновь сгенерировала на прежнем месте в ангаре. Вылезая сквозь люк, она осмотрелась и тщательно выбрала самое «чистое» место на легкой броне, о которое ей было не слишком противно опереться ладонью. И все равно она приготовилась к тому, что рука скользнет по липкой слизи.
Впрочем, все обошлось. Полуразумных водорослей больше не наблюдалось, а собственный образ Вероники (она на всякий случай украдкой изучила целостность одежды и тела) вновь сиял чистотой. Нос опять наполнился машинными запахами.
– Крепко нас уделали, – нейтрально сообщил Васил. У парня был такой беспечный вид, будто подобные «прогулки» для него – пустяк, и что ему ничуть не обидно за свое скорое поражение. – Надо было поставить хотя бы 70-процентный порог разрушения оболочки.
– И что бы это изменило?
Как ни странно, Вероника совсем не злилась на неудачливого спутника. А ведь в момент наибольшего контакта с враждебной средой она готова было убить этого идиота! Зато теперь она точно знает, чего стоит ожидать от подобных аттракционов, и никогда добровольно в них не сунется.
– Глядишь, и вырвались бы на простор, – пожал плечами Васил. – Скорее всего, программа восстановила бы наши образы и залатала дыры в танке. Я, конечно, не уверен…
– Давай ты без меня проверишь свои догадки? – ласково проговорила Вероника. Она подхватила нового приятеля под руку и повлекла его прочь от мертвого механизма, честно защищавшего их от снарядов и щупальцев. – У тебя еще остались деньги на выпивку, ты помнишь?
– Помню, – кисло кивнул тот и оглянулся на металлического монстра.
Ноги Васила передвигались с такой неохотой, что девочка стала подозревать неполадки в его программном обеспечении.
– Извини, мне моя программа сказал, что память перегружена, – пробормотал Васил. – Надо же, так совпало – одновременно сигналы и от пищевода, и от мочевого пузыря. Да еще узел какой-то слишком детализированный!
– Что ты хотел – фирма-то солидная, даже я про нее слышала. Ладно, давай переждем. Ты назвал свою программу Глюком? – Парень кивнул, не открывая глаз. – Что за нелепое прозвище! Она что, все время зависает?
Васил не ответил, замерев с открытыми глазами, отражавшими пустоту.
Вероника даже удивилась собственному благодушию. Похоже, все ее печали каким-то чудесным образом перекочевали в гнусную биомассу, наполнив тело девочки легкостью и ощущением безупречности и чистоты его связи с Кассием. У того, к частью, хватало мощности, чтобы питать ее желудок и облегчать мочевой пузырь одновременно, причем так, чтобы ни на секунду не прервался обмен текущими данными с узлом. Вероника потрогала изящно обмотанный вокруг талии обрубок мочевыводящего катетера (просто образ реальной трубки), модно замаскированного под упругий поясок легких шорт. В последнюю неделю некоторые, правда, предпочитают вольно пускать катетер по оборкам трусиков, но Вероника пока не была готова к такому радикальному изменению своего сетевого имиджа.
Ей быстро надоело стоять в сером тамбуре (из лабиринта вел только один выход с нарисованными на полу жирными следами траков и шин, залитыми маслом), и она дернула окаменевший образ парня за рукав. Пальцы наткнулись на воздух – перед ней по-прежнему возвышалась бесплотная объемная картинка.
Она уже собралась отправиться дальше в одиночестве, как вдруг фигура ожила и задвигала конечностями, проверяя целостность образа.
– Уф! – воскликнул Вероникин спутник и подхватил ее под руку, чуть не загнав в маслянистую лужу. – Я уж думал, что ты уйдешь, не дождавшись меня. Кретин Глюк принудительно оборвал контакт с Сетью: прямая кишка, видите ли, у меня переполнилась!
– Что, перетрусил на полигоне? – усмехнулась Вероника.
– Еще чего, – обиделся Васил. – Я и не в таких переделках бывал!
Массивная дверь в несколько метров высотой, зачем-то измятая таким образом, будто тяжелый танк долго садил в нее пустыми болванками, поднялась вверх и выпустила обоих гостей полигона на обширную территорию бара. Сюда могли попасть только тее, кто покидал лабиринт. Бар был сконструирован аналогично ангару, но из элементов типа «подбитый танк», «горящий истребитель», «прожженная кислотой подлодка» и так далее. Из бутафорских баков для архаичного «жидкого топлива» струилась бодрящая влага. Она эстетично рассеивалась в пыль в микроне от металлического пола, отчего повсюду сверкали микроскопические радуги.