Если только угасание камней Альбеты не знаменовало начинающее сбываться пророчество. А если это все же оно, то спрятаться не получится нигде.
4
Йен существовал урывками.
Он открывал глаза и видел перед собой покрытые наледью камни на морском берегу, затянутый дымкой горизонт – шел мелкий снег. Пахло солью, было холодно. Он моргал, и вдруг чувствовал жар от очага, а вокруг появлялся длинный зал деревянного островного дома. Рядом стояли плечистые северяне в одеждах из шкур, а вождь с густой светлой бородой, похлопывая Йена по плечу, поднимал в его честь полный эля рог. Эрид Рукоять Топора чему-то радовался, размахивал руками, и золотистая жидкость выплескивалась наружу.
Йен снова моргал – и теперь его окружали глухая ночь и силуэты сосен. Он стоял на коленях в глубоком снегу и слушал, как затухает эхо его собственного крика. Отчего ему было так больно? Он не помнил. Вряд ли эта боль вообще принадлежала ему. Ее мог испытывать любой из той проклятой толпы, которая обитала в его голове.
Потом Йен закрывал глаза, уступая место кому-нибудь другому, кто мог вывести его – их – из леса. Обычно это бывал вечно бурчащий Тодд, которому точно так же не нравилось делить одно тело с десятком других человек, как и Йену. Когда-то простой подметальщик полов, он был самым трезвомыслящим из всех гостей в его голове.
Другие «соседи» могли творить что угодно и без оглядки. Особенно Кел-Дарин. Скучающий в человеческом теле бог – это катастрофа. Не все обитатели головы Йена знали такое слово, но все соглашались, что однажды Кел-Дарин их угробит.
Кел-Дарин хохотал в ответ и говорил, что они живы только благодаря ему. Но никто, кроме Йена, не был уверен в том, что он жив. Йен хотя бы знал, что это его тело, а остальные своих лишились очень давно. Некоторые – не без помощи Йена и Кел-Дарина.
Что может быть «веселее», чем десяток люто ненавидящих друг друга людей, которые заперты в одном теле и постоянно дерутся за то, чтобы им управлять?
Обычно, когда кто-то другой занимал место Йена, он «засыпал». Иногда забытье было благом, иногда – несчастьем. Он радовался, что ничего не помнит о том, как на островах на него кинулся жрец с воплем, что чужак оскорбляет их обычаи. Йен даже не знал, что такого он сделал, чтобы вызвать гнев жреца. Очнулся через час с раной в плече. Боли не было – Кел-Дарин взял все на себя. Зато оказавшийся рядом Эрид вытирал со своего топора кровь и с ухмылкой рассказывал, что потеха была хороша.
Но когда заскучавший бог вдруг ушел посреди разговора с послами из королевства Осверден, бросив все на спавшего Йена, который ничего не знал о начале беседы, оставалось только сжимать кулаки от злобы.
Что взять с бога? Тем более с того, который еще при жизни получил прозвище Безумный?
Йен вежливо дослушал молодого кудрявого мужчину, хотя его речь без начала не имела никакого смысла, и на всякий случай переспросил имя посла. Слова «барон Лейрин Диоллен» и перечисление владений ему ничего не сказали. Однако посол изо всех сил старался впечатлить собеседника – сыпал эпитетами, обильно жестикулировал, стрелял глазами, обещал разные награды.
«Я бы это наливное яблочко сама наградила за одну ночь с ним», - томно вздохнула Шелли, сорокалетняя вдова и хозяйка таверны, которую Кел-Дарин нечаянно убил, разозлившись из-за сильно разбавленного кислого вина. Йен попросил ее помолчать. К счастью, Шелли послушалась и исчезла. Она редко давала о себе знать – единственной женщине не нравилась компания «отвратительных и вздорных мужланов».
- И что же вам нужно? – спросил Йен, у которого посол кривляниями вызывал отторжение.
Лейрин оживился.
- Чтобы вы приехали в Наэдир, помогли разобраться с этим делом и остановили гибель людей.
Другие послы смотрели на Йена с надеждой. Похоже, он был им нужен.
- Ну ладно, - ответил Йен. – Поеду.
Все равно задерживаться на островах больше не имело смысла. Это Кел-Дарин стремился за волшебным предметом, получив который от Эрида, страшно расстроился. Он не делился своими размышлениями с соседями по телу, поэтому Йен не знал, что бога так огорчило в зачарованном зеркале, забранном у Медвежьего рода. Главное, что обещание вождю выполнено, враги разгромлены в пух и прах.