С мертвой магией может иметь дело только мертвая магия.
Лишь тогда краешек «короны» легко дался в руки и потянулся длинной нитью за пальцами. То же было и с Игрейной. Сколько бы не пытался Холвен вылечить кареглазую служанку Эйлинор, ему это не давалось. Он пробовал повторять за Йеном те же заклинания и все равно ничего не добивался. В такие моменты Йену казалось, что магическая энергия – живое существо. Иначе почему бы она с такой охотой откликалась на его зов и отказывала главному осверденскому волшебнику, который превосходил его в знаниях? Возможно, она чувствовала родство с тем, что засело внутри Йена – с душой сумасшедшего мертвого бога.
Эйлинор крупно вздрогнула. Алая лента тотчас зацепилась за соседнюю, но Йен осторожно распутал узел. Медленно, нить за нитью он расплетал проклятие-диадему, освобождая принцессу. Слава богам, сложное плетение сразу же теряло силу, стоило нарушить очередной узел, и рассеивалось в воздухе безобидным облаком. Некромант торопился – или решил, что проклятие будет некому снять.
По виску Йена стекла капля пота. Он вытер ее плечом и продолжил работу. Лицо Эйлинор уже начало приобретать хоть какой-то цвет. Еще немного – и…
Очередная лента сорвалась с непослушных пальцев, которые и в лучшие дни не отличались гибкостью. Выругавшись, Йен подхватил остатки «диадемы» прежде, чем они коснулись новых мест на коже принцессы.
Успел. Благодарение богам…
Последний узел был уничтожен. Эйлинор задышала ровно и глубоко, но все еще выглядела болезненной. Проклятие вытянуло из нее слишком много сил. Вот теперь и пришло время для целителей.
Йен помахал руками, развеивая волшебные «перчатки», и покачнулся от усталости. Кажется, кто-то поддержал его за плечо, но он не был уверен.
- Целителя, - сказал Йен и едва услышал собственный голос. – Зовите целителей. Пусть вливают в принцессу жизненную энергию. Проклятие я снял, но ее кровь отравлена. Если с этим ничего не сделать, Эйлинор может убить обыкновенное истощение.
Перед лицом замельтешили разноцветные пятна – забегали люди. По спине мазнул длинный кошачий хвост, и Йен от него устало отмахнулся.
Жарко. Невыносимо жарко и мутно в глазах. Нужен воздух – зимний, ледяной. А еще лучше – пригоршня снега, кинутая за шиворот.
Опять покачнувшись на ногах, подгибавшихся, как у тряпичной куклы, он подполз к окну и дернул на себя ставни. В лицо сразу ударил холодный ветер, принося облегчение. В голове чуть-чуть прояснилось. Или нет?
Йен прищурился, разглядывая странные алые пятна, которыми покрывался Наэдир. Из покоев Эйлинор открывалась его южная часть с несколькими камнями Альбеты. Те, что не были осушены некромантом, сверкали синими маяками среди ночной тьмы. Вокруг них кровавой мошкарой носились какие-то пятна. Неужели наконец-то объявились души, которые он не смог найти днем? Впрочем, скорее после чрезмерной дозы эликсиров его окончательно подвело зрение.
Тошнота и головная боль усиливались. Йену страшно хотелось вернуться и рухнуть на постель рядом с Эйлинор, чтобы кто-нибудь тоже поделился с ним жизненной энергией, но для этого было еще рано. Он сгреб снег, скопившийся с внешней стороны ставен, растер по лицу, а затем снова вгляделся во мрак, который укутывал город.
Алые пятна двигались слишком быстро для душ. А появлялись они с той площади, где находились дома лорда Гвидена и арханатского посла.
- Вот дрянь, - прошептал Йен, чувствуя, как его начинает уводить в сторону.
Он не имеет права терять сознание. Сейчас он должен быть полон сил и мчаться на улицы, чтобы остановить големов – или что там за тварей притащил с собой некромант. Королевская стража не поверит Йену, пока он в таком состоянии. А если его не будет рядом, погибнет слишком много простых людей. Эти твари подчистую вырезали два поселения и наверняка собираются сделать то же самое здесь.
Оставался единственный вариант. Откровенно дерьмовый, но он давал хоть какую-то надежду на спасение.
- Кел, - прошептал Йен. – Проснись. Ты мне нужен…
31
Все шло хорошо. Если Кирики и засомневался в этом сначала, когда Йен расшвыривал лекарей у входа в покои принцессы, то теперь можно было выдохнуть свободно. Эйлинор больше не выглядела так жутко, как раньше, и холодом от нее больше не веяло. Жаль, того же самого нельзя было сказать о Йене.