Таким образом мы стали получать меньше заказов, да и размах как-то поуменьшился. Не сошел на нет, но мы обнаружили, что свободного времени стало больше, а денег ‒ меньше. Короче говоря, как выразился Джордж, против нас началась самая страшная изо всех войн ‒ информационная.
‒ Но мы ведь тоже не сидим сложа руки, правда, Джордж? ‒ мрачно, почти зловеще ухмыльнулся тогда Локвуд и получил в ответ ‒ вот редкость! ‒ многозначительную фирменную улыбку Джорджа.
Да, мы не сидели. Мы работали как проклятые. Но не только. Мы не собирались прогибаться под Фиттис. И начали сами копать под них. Дело двигалось небыстро; основную часть работы, как исследователь, выполнял Джордж. Он, бывало, днями и ночами пропадал где-то, порой возвращаясь покрытым грязью и речным илом. Это значило, что он виделся с нашей знакомой девушкой-старьевщицей Фло Боунс. Удивительно, но они, похоже, нашли общий язык. Со мной, например, Фло разговаривала так, как обычно говорят нормальные люди, желая опустить их ниже плинтуса. Впрочем, таким манером она разговаривала со всеми. За редким исключением.
Джордж собирал сведения не об одном Фиттис. Пенелопа курировала некое общество Орфея, организацию, в которой состояли богатые и влиятельные люди Лондона, якобы объединенные стремлением бороться с Проблемой. Именно они разработали очки, которые позволяли взрослым видеть призраков. Этими очками пользовался Киппс, когда ходил с нами на задания. Параллельно Джордж продолжал свою исследовательскую работу над распространением Проблемы и ее причинами.
Кстати, Холли Манро активно участвовала в наших операциях. Она по-прежнему раздражала меня своей идеальностью, свей манерой говорить и жеманством, но я не обращала на это внимания, как не обращают внимания на досадную помеху, с которой ничего не поделаешь. В целом, мы сработались, и я перестала видеть подвох в каждом ее слове. Более того, мы даже иногда работали с ней в паре. Во всяком случае, это было лучше, чем если бы она ходила вдвоем с Локвудом.
Что же до Черепа, то я по-прежнему брала его с собой, он по-прежнему изводил меня своими глупостями, мы все так же без конца препирались и спорили, ядовитых насмешек не поубавилось, но они приобрели какой-то бытовой, беззлобный оттенок. После того, как он, предположительно, спас мне жизнь на Той Стороне, я стала терпимее к его закидонам. И что ж, не буду лукавить, его помощь по-прежнему была кстати.
Особенно в ту ночь, когда мы ступили в мавзолей Мариссы Фиттис.
Загадки и тайны 3
‒ Почему ты не сказал раньше?! ‒ набросилась я на Черепа.
‒ Я говорил, это ты не слушала. Нечего сваливать с больной головы на здоровую.
‒ Да ты про вход и словечком не обмолвился!
‒ Вход я и сам не заметил, ‒ с досадой признался он. ‒ Но я ощутил здесь какую-то сущность.
Плазма раздраженно загудела. Как я поняла, отчасти потому, что я на него наехала, отчасти потому, что он проглядел то, что было у нас всех под носом. Теперь, конечно, для предупреждений было поздно. Наши фонарики угрожающе замигали. Температура стремительно падала. Я почувствовала, как буквально по градусам холодеет воздух. Киппс выругался. Брань доносилась и из призрак-банки.
‒ Все в круг, ‒ приказал Локвуд. В последнем свете сверкнула его рапира.
Мы одновременно метнулись в кольцу, и вот тут-то на нас накатил полный мрак. Но не потому, что разрядились батарейки. Мы словно шагнули в облако чернее самой темноты. "Оно здесь", ‒ прошелестел голос Черепа. Вокруг нас заклубился холодный воздух, с каждым дуновением все сильнее отдавая настоящим морозом. Мы безуспешно защелкали фонариками. Где-то в глубине крипты послышался негромкий гул, который завершился каменным коротким стуком. Следом по склепу прокатился вздох, взметнувший всю застарелую пыль.