Он же вскрыл замок на дверях, натренировавшись перед этим с точно таким же дома в полной темноте. Так что фонарика никакого не потребовалось. Мы толкнули тяжелую створку и один за другим шмыгнули внутрь в образовавшуюся щель.
Что ждало нас за порогом? Смертельная ловушка? Засада? Потусторонний страж? Когда мы оказались внутри и прикрыли ворота за собой, то увидели только просторное овальное помещение с высоким сводчатым потолком и хорошей акустикой. Когда наши глаза попривыкли к царящему тут мраку, то мы убедились, что мавзолей не щеголяет изысками внутри так же, как и снаружи. Слабый электрический свет, что проникает сюда через длинные полукруглые окна почти под самым потолком, бледными пучками падает на пол, мощеный крупными гранитными плитами, и на эмпоры, за которыми скрывается настенный барельеф. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что барельеф изображает ключевые моменты жизни Мариссы Фиттис, связанные с борьбой против призраков.
‒ Скромненько и по-спартански, ‒ прокомментировал Череп, банка с которым, по обыкновению, лежала в моем рюкзаке. – Катакомбы под тем кладбищем и то были интереснее.
‒ Ты лучше скажи, что ты здесь видишь и чувствуешь, ‒ шепотом велела ему я.
‒ Вижу унылость и серость. Чувствую скуку, ‒ призрак демонстративно зевнул. Я этого не видела, но зато хорошо услышала.
‒ Что говорит, Люси? – спросил Локвуд, оборачиваясь от одной из колонн. Черная тень на фоне еще более глубоких теней. И белый овал лица.
‒ Чушь всякую пока, ‒ ответила я, понимая, что, в принципе, все мы выглядим сейчас примерно так же.
‒ Полегче, милочка, ‒ возмутился Череп. – А что ты хотела? Здесь пусто. Я вижу не больше твоего. Много камня в несуразной форме.
Я встряхнула рюкзак для острастки и сказала:
‒ Такой уж и несуразной. Ладно, но как только что-то заметишь, сразу говори. Что-то на парапсихологическом уровне, я имею в виду.
Последний раз, как я ходила выполнять заказ, Череп болтал без умолку, потому что буквально воспринял мою просьбу докладывать обо всем, что он услышит или увидит. В результате я узнала, сколько мышей сдохло по углам церкви, где мне предстояло поймать Воющий Дух. А также что при закладке в углу здания закопали кошку, потрепанным молитвенником священник, похоже, любит давить мух и тараканов; в одно из окон поддувает, потому что там стекло отошло от металлической рамы, а двадцать шестая плитка в полу расшатанная. Он так увлекся, что самого призрака чуть не проглядел.
Мы не торопясь осмотрели зал. Самый большой интерес представляло, конечно, каменное надгробие посередине мавзолея, большая треугольная плита на возвышении из трех ступеней. Прежде чем собраться возле него, мы обошли помещение по периметру, прислушиваясь каждый к своим ощущениям. Киппс вооружился теми очками, которые Джордж взял у Фейрфакса и которые позволяли видеть призраков и тем, кто уже лишился Дара.
С торца плиты помещалась бронзовая табличка с именем покойной, годами ее жизни и кем она была (будто все и так этого не знали). Мы собрались как раз перед ней, чтобы поделиться впечатлениями. Они, в принципе, у всех сходились. На экстрасенсорном плане все было по нулям. Ну, этого мы и ожидали, хотя и допускали, что тут могут быть какие-нибудь сюрпризы. Похоже, их для нежеланных гостей все же не приберегли. И то сказать, кому бы удалось сдвинуть огромный кусок гранита, который закрывал гробницу? С одного взгляда ясно, что поднять его можно только специальной техникой.
Локвуд, однако, вслед за Джорджем, был уверен, что существует скрытый механизм. На такой вывод их натолкнули обнаруженные Джорджем планы здания. Судя по всему, существовала еще подземная камера-усыпальница, а плита в зале лежала чисто символически. Но эта крипта почти нигде не упоминалась. Не говоря уже о ее строении и размерах. Она могла быть площадью с нашу кладовку, а могла вмещать в себя несколько грузовиков.
‒ Ну что, пока все отлично, ‒ бодро заявил Локвуд, покачиваясь на пятках возле возвышения.
‒ Слишком уж «отлично», ‒ мрачно буркнул Киппс. – Есть тут какой-то подвох, просто мы не в курсе.
Киппс вообще зануда и любитель поворчать, но сейчас я с ним была согласна. Переглянувшись с Холли, я убедилась, что и она тоже.
‒ Если тут при свете дня ничего такого не видно, то ночью уж совсем невозможно будет найти, ‒ сказала наша ассистентка. Она побывала в мавзолее как добропорядочный гражданин, днем, когда он был открыт для всех желающих, и произвела разведку.