‒ Это в зале такое эхо или в голове у Каббинса? – не удержался от комментария Череп.
Я щелкнула ногтем по стеклу банки.
‒ Если надумаешь сказать мне что-то дельное, зови, ‒ сказала я ему и встала, чтобы тоже осмотреться как следует.
Вслед мне донеслось неприязненное фырканье и гудение плазмы. Я включила фонарик и медленно прошлась между колонн. Их ряды образовывали перпендикулярные коридоры – к боковым стенам и к торцевым. Сейчас я приближалась к боковой. Я светила попеременно себе под ноги и вперед. Все разговоры кончились, и я снова прислушалась внутренним ухом.
Присутствие духов создает на экстрасенсорном плане шум, похожий на гудение трансформаторной будки. Но теперь все стихло. Тишина настала глухая. Я дошла до стены и окинула ее лучом фонарика. В стене красовалась декоративная арка, обложенная по краю кирпичами. Внизу ниша заканчивалась небольшой полочкой. Гадая, для чего это все, я присмотрелась пристальнее и убедилась, что замаскированным проходом арка не является. Никаких подозрительных щелей или стыков, все хорошо законопачено штукатуркой.
Таких арок было понаделано во всех стенах через равные промежутки, как сказали ребята. Джордж, даже не заглядывая в план, пояснил, что в этих местах в стене раньше были захоронения. Мы собрались у цепей после первого обхода, чтобы поделиться наблюдениями. Температура оказалась в пределах нормы, никаких сверхъестественных феноменов не наблюдалось. Не нашлось даже ни одного пятна смерти. Склеп всеми силами старался убедить нас, что он – самая обычная подземная погребальная камера.
‒ Склеп как склеп, ‒ сказал Киппс, ковыряя носком ботинка щель между плитами пола. – Причем совершенно пустой. Видимо, при реконструкции все захоронения вывезли. Кроме того самого.
Мы все одновременно повернули головы к торцевой стене напротив лестницы. Она скрывалась за аркой колонн, и у ее подножия темнело нечто вроде большого каменного ящика. Это-то и был настоящий гроб. Локвуд нашел его первым, и спустя несколько минут мы все собрались рядом, рассматривая большой каменный мешок. Он выглядел солидным, но не древним, и походил на гробницу какого-нибудь ученого или деятеля. Правильной прямоугольной формы, с гладкой ровной плитой, на которой было выгравировано имя Мариссы Фиттис.
‒ Кое-где такое практикуют, ‒ пояснила Холли, ‒ туристы думают, что видят настоящую могилу, в то время как она немного в другом месте. Технически, никто никого не обманывает, ведь Марисса действительно покоится здесь… ну, наверное.
‒ И к чему такие сложности? ‒ буркнул Киппс.
Холли пожала плечами.
‒ Чтобы не устраивать шоу из экскурсии в крипту, ‒ сказала она. – Тут образовывались бы очереди.
‒ Многовато места для одного постояльца, ‒ заметил Джордж. – Еще и два гроба, один из которых фальшивый. Жирно.
Мы все уставились на гранитную плиту, понимая, что он прав. Пока мы рассматривали тонюсенький зазор между каменной крышкой и саркофагом, простую резьбу по его краю, Локвуд обшарил фонариком нишу за гробом и сказал:
‒ Осмотрим для начала все остальное. А потом примемся за эту штуку.
Что ж, остальное мы осмотрели. Поначалу очень медленно и осторожно, опасаясь наступить куда-нибудь не туда, активировать ловушку или провалиться. Но постепенно мы осмелели, убедились, что крипта не представляет угрозы (пока не представляет). Я сообщила остальным то, что сказал мне Череп. Джордж выдвинул гипотезу, что призрак чувствует огромное количество железной стружки, которой пересыпали это место перед реконструкцией. На это Череп презрительно хмыкнул. Меня тоже брало сомнение насчет опилок. Но Джордж и сам сказал:
‒ Они, конечно, должны были проржаветь сто раз за все это время. Но иной адекватной версии у меня просто нет. Разве что крипту снаружи обложили железными листами.
Увы, мы тогда не представляли даже, насколько он близок к истине. Мы никак не могли проверить или опровергнуть его слова. И вообще мы пришли не за этим. Потому спустя какое-то время мы снова собрались у каменного гроба. Он молчаливо ждал. Гранит зловеще отливал в свете наших фонариков – они пока и не думали разряжаться.
‒ Спорю, там ничего нет, ‒ прошептал Череп. – А плиту вы не сможете сдвинуть и на сантиметр.
Это означало, очевидно, что он ничего там особенного не чувствует. Впрочем, и мы не чувствовали. Не считая того, что мое беспокойство не проходило. Тишина казалась мне искусственной, как будто мне надели наушники или вставили беруши.
‒ Выложим еще одно кольцо цепей и приступим, ‒ сказал Локвуд. – Ломики не забыли?