– Ну, положим… – медленно протянул Шереметьев и щелкнул по подлокотнику кресла. – Положим, мощность – это как раз не проблема. Если запустить и синхронизировать работу всех трех станций, то мощности хватит запустить вирус хоть на Марс. Главное, чтобы хватило мозгов все настроить.
– С мозгами у нас все в порядке, папа! – И Федор ухмыльнулся.
Где-то рядом раздались смешки остальных подростков, и Эмма заметила с края голограммы рыжие патлы Егора.
– Это хорошо, сын! – Шереметьев наконец и сам растянул неулыбчивые губы, и в уголках глаз у него собрались веселые морщинки. – Тогда работайте мозгами. Расскажи мне о вашем вирусе. Что вы там придумали?
Глава 8
Таис. Все роботы будут принадлежать нам
Спать хотелось ужасно, и даже пятая кружка крепкого кофе не помогала. В голове словно бы гремел колесами робот-погрузчик, и от этого в висках больно кололо, а веки стали тяжелыми и неподвижными.
Но времени на сон не было ни у кого. Потому что корабли синтетиков приблизились на расстояние удара, и требовалось мобилизовать все силы для управления станцией.
Таис уже приходилось отражать атаки, она знала, как это работает. На станцию Моаг тоже нападали, и тогда интеллект станции по имени Мартин сам справился с обороной. Но теперь полномочия Питера сократили, и важные решения приходилось принимать самим.
– Силовое поле включено, – доложила Френси, ероша свои и без того торчащие непослушными перьями короткие волосы. – Станция защищена. Это отнимает слишком много ресурсов, поэтому нижний уровень пришлось отключить. То есть света там нет и ничего не работает.
– Отлично, – кивнул Федор. Он говорил коротко и зло, его тоже клонило в сон, и даже энергетические коктейли уже не помогали.
Таис обработала его раны, наложила на них скобы и залепила пластырем, но плечо все равно болело, и обезболивающая мазь не улучшала жизнь. Федька двигался вяло и медленно, этим он сильно напоминал Люка.
Из общей болтовни ребят Таис знала, что Люк и Жак братья, да и по их внешнему виду это мог понять даже дурак. Похожие глаза, цвет кожи, темные, слегка вьющиеся волосы не оставляли никаких сомнений: эти двое из одной семьи. Они переговаривались на незнакомом, мягком и певучем языке и понимали друг друга с полуслова.
Жак, тот, что был помоложе и поулыбчивей, к пультам не притрагивался, но зато у него отлично получалось наводить порядок и обуздывать наглых и болтливых пацанов, обитавших на Третьей станции.
Братья Вильям и Оливер тоже походили друг на друга и даже гадости говорили с одинаковым, зверским выражением лица. Дай этим двоим волю, они бы, кажется, взорвали весь мир, лишь бы не мешали им заниматься собственными глупостями. И еще эти двое обожали печенье. Их карманы все время топорщились от припасенной еды, они чавкали, сорили и вытирали рты похожими движениями.
Иными словами, Вильям и Оливер мусорили и говорили глупости, больше от них толку не было. Жак старался держать их подальше от пультов и мониторов, потому что иногда мальчишкам припадала охота нажимать первые попавшиеся кнопки или разливать сладкую газировку прямо на кресла или столы, причем делали они это вовсе не из злого умысла, если можно было так сказать. У них так получалось. Вернее, если говорить правильно, у них не получалось вести себя по-человечески.
– Долго вы еще будете копаться? – возмущенно ворчал Вильям и пинал ногами первое попавшееся кресло.
На кресле сонно клевала носом Жанка. Она испуганно подскакивала, хлопала ресницами и спрашивала, что случилось. Егор, склонившийся над сосредоточенным Федором и наблюдавший за его работой, поднимался и тряс Вильяма, тот в ответ ругался и клялся отрубить Егору башку.
То есть в рубке было бы еще веселее, если бы заботливый Жак не выпроводил братьев и не велел им сидеть в своих каютах тихо и спокойно.
– Придурки вы все! Полные придурки! Вас надо расстрелять! Взорвать! Бо́шки вам отрубить! – заорал возмущенный Вильям.
Уходить он отказался, уселся прямо на пол за закрытыми дверями капитанской рубки и принялся методично стучать по полу ногой в тяжелом ботинке. Его старший братец присел рядом на корточки и тихо спросил, не лучше ли им убраться к себе в комнату.
Федор устало поднял голову, взглянул через полупрозрачные двери на Вильяма, вздохнул.
– И это – лучшие представители человечества. Давайте закроем их в какой-нибудь кладовке, когда появятся эти ваши высшие, иначе нас посчитают обезьянами, только что слезшими с дерева, – заметил он.
– Они просто переживают, так же как и вы. Речь идет о нашей жизни и смерти, – пустилась в объяснения Френси. – Это ведь из-за вас все наши неприятности.