Андрей сразу потерял интерес к Вале и подошел к женщине с мальчиком. Он обнял их обоих ласково и очень нежно, что резко контрастировало с его брутальной внешностью. Женщина сразу уткнулась ему лицом в грудь.
— Ну что ты, котеночек. Ты же у меня такая крепенькая и боевая. Да и Колю ты знаешь. Два метра дурнины. Вроде уже большой, а сам всех лупит, как маленький. С ним нам точно ничего страшно не будет.
Валентина оценивающе посмотрела на пассию хоккеиста.
— Вот еще! — забурчала старушка. — Раньше бабы на сносях и в терриконах, и на руде работали, и дома все делали. А сейчас понавыдумывали, лишь бы лежни пролеживать да сало на боках копить.
Колюша не заставил себя долго ждать. В дверь забарабанили чем-то металлическим. Старик нажал кнопку. В подъезд вошли двое военных в суперсовременной экипировке, только без знаков различия. Старик такую амуницию только в иностранных фильмах видел или в передачах про развитие современной военной техники. У Колюши оказалось не только два метра роста, но еще и косая сажень в плечах. Хоккеист, конечно, был мужик здоровый, но брату в размерах он, безусловно, уступал.
Николай обнялся сначала с братом, а потом подошел к матери. Старушка обняла его так горячо, что сразу стало ясно, кто ее любимый сын.
— Гундосый, ты че стоишь? — обратился Колюша к своем спутнику. — Сумари в зубы — и в машину.
— Братка, подожди, — остановил брата хоккеист. — Доброе дело сделать надо. Как у дяди Сергея дома. Мы тут постреляли малеха, но так оставлять нельзя.
— Нет, братишка. Нам еще засветло до Селигера доехать надо. Катера на воздушной подушке по темноте не пойдут.
Андрей кивнул и, как бы извиняясь, сказал старику и его компании:
— Не серчайте, православные. Ехать нам нужно. А у вас тут не так еще и плохо. Людей здесь мало живет. Да уехали уже многие. Вы главное — этих самых не пускайте, — он неопределенно махнул в сторону двери.
Улыбнулся Вале:
— Пистолет себе, красавица, оставь. Мало ли что.
Он еще раз посмотрел на них с горечью во взгляде, как на смертельно больных.
Двери лифта опять разъехались в стороны. В лобби выскочил полненький низкорослый рыжеволосый мужчина интеллигентного вида и женщина с двумя детьми. Женщина тащила за руки детей, а мужчина — чемодан на колесиках и большую спортивную сумку. Маленькая рыженькая девочка прижимала к груди нарядную мягкую куклу.
— Постойте, прошу вас. Помогите нам, — заголосила женщина. — У нас машину вчера угнали. А ни такси, ни частники — никто везти не хочет. Нам бы только из Москвы выбраться.
В глазах женщины стояли крупные слезы. Ее муж выглядел очень испуганным.
Братья переглянулись. Между ними произошел какой-то молчаливой диалог, и большущий Коля решил судьбу целой семьи:
— Детей в салоне разместим, а вам с мужем придется на крыше джипа ехать, там багажник у меня.
— Ой, да мы хоть как-нибудь, — обрадованно затараторила женщина.
Коля крикнул помощнику:
— Гундосый, с сумками людям помоги.
Приехавшие отбыли на свой Селигер, прихватив с собой одну счастливую семью. В вестибюле сразу образовалась какая-то гнетущая пустота. Мужик в хоккейном шлеме и его брат, обвешанный всякими суперменскими штучками, давали ощущение уверенности и безопасности. Но без них стало еще страшнее, чем было. Все опять вернулись в салон мадам Ядвиги.
Валя примостилась на самый краешек дивана и зажала ладони между коленями, как будто греясь.
— Неужели он меня тут бросил? — встревоженно спросила она у всех. — Как вещи бросают. Вы видели, сколько всего люди побросали?
В глазах ее читался вопрос, но все еще теплилась надежда.
— Ты не думай о плохом, — вновь начал уговаривать ее армянин и тут же стал вещать нечто обратное своему принципу позитивного мышления: — Сейчас хуже чем война. Все вокруг погибнуть могут. Я ночью такого насмотрелся. Сам не знаю, как добрался. Думал, что по жизни синюю птицу поймал, перед детьми хвастался, примером для них быть старался. А сейчас себя цыпленком чувствую. Ну как я их защитить смогу! Где же вы сейчас, мои любимые?..
Дальше он говорил что-то на родном языке и вновь пустил слезу.
— Ты очень красивая. Если бы ты моей девушкой была — никогда бы тебя не бросил. В тебя, наверное, и так все влюбляются, — просто и бесхитростно постарался ободрить Валю Кирилл.
Валя благодарно ему улыбнулась.
Опять послышался звук открывающихся дверей лифта.
— Сука, сука, тварь такая. — В дверном проеме показался Блидевский. — Эта стерва все вынесла. Все! Документы, деньги, вещи. Одна мебель и бытовая техника стоит. Даже из ванны, сука, все выгребла. А одежду мою краской и маслом облила. Представляете? Это же надо, какая мразь.