Однако студенты, пригласившие меня провести с ними вечер в WhatsApp, слишком далеки от мысли о возможной увлекательности рискованного разговора. Между прочим, один из присутствующих заявляет: обмен изображениями хорош уже тем, что делает общение еще менее рискованным, чем отправка отредактированных сообщений. Изображения тоже можно редактировать: их можно обрезать и улучшать посредством фильтров. По словам этого студента, чем сильнее вы их изменяете, тем неоднозначнее они выглядят, тем больше “открыты для интерпретации”. Юноша считает, что это хорошо, поскольку человека труднее обидеть, если он не высказал свое мнение определенно. В то же время, если человек не заявил о своем мнении, он упустил возможность опробовать свою мысль. Или выразить чувство. Обозначая свою позицию и отстаивая ее, мы учимся быть прямолинейными. Этот навык помогает и в любви, и в политике[35].
Поскольку на нашей встрече в Бостоне студенты чередуют беседу с чатом в WhatsApp, общение по обоим каналам то и дело прерывается. Телефоны вмешиваются в беседу; беседа мешает полноценному общению в чате. Я спрашиваю всех участников об их отношении к этим помехам, но мой вопрос едва ли им понятен. Группа не воспринимает периодическое бегство в WhatsApp как помеху. Говоря обо всей этой суете, один из молодых людей признается: “Это моя жизнь”.
В новой культуре общения, когда что-то внедряется в разговор, это считается не помехой, а другим каналом общения[36]. Полушутя, подростки и двадцатилетние сообщают, что наиболее распространенной фразой за ужином с друзьями становится: “Что-что?” Каждому обязательно требуется небольшая пауза, время, чтобы найти изображение или отправить сообщение.
Сообщая о “зависимости” от своих телефонов, люди говорят не только о потребности в том, что могут получить от этих устройств. Они также подразумевают, что хотят избежать того, от чего телефоны позволяют им уклониться. Наиболее распространенное явление: человек смотрит в телефон, спасаясь от скуки или тревоги. Это может означать, что вы учитесь чему-то новому, живому, меняющему мир. Вероятно, вы пытаетесь двигаться в каком-то новом направлении. Скука и тревога посылают вам сигнал: нужно быть более внимательными к происходящему, а не отворачиваться.
Мы живем не в безмолвном мире, где никто не разговаривает. Однако мы периодически то вступаем в беседу, то выходим из нее. Нам не хватает терпения для беседы, требующей непрерывного внимания. Когда разговор становится сложным или вовсе затихает, мы позволяем себе переключиться на что-то другое. Мы хотим избежать жизненных трудностей и скучных моментов.
В комнате студентки старшего курса – юноша. Они лежат в постели. Когда молодой человек идет в ванную, девушка достает телефон и заглядывает в Tinder – приложение, позволяющее находить в этом районе молодых людей для свиданий, а может, и дальнейших отношений. Девушка признается:
Понятия не имею, зачем я так поступила – мне ведь и вправду нравился этот парень… Я хотела с ним встречаться, но ничего не могла с собой поделать. На Facebook ничего не происходило, в электронной почте тоже никаких новостей.
Лежа в кровати и ожидая, пока любовник выйдет из ванной, девушка пережила один из скучных моментов жизни.
Когда я пересказываю эту историю собеседникам младше тридцати, они обычно пожимают плечами. Такова жизнь. Мгновений скуки всегда хочется избежать. К тому же всегда интересно, кто хочет с вами связаться. Или с кем можете связаться вы. Впрочем, этот эмоциональный настрой, в котором мы ищем непрерывной стимуляции и стремимся удалять из жизни “скучные моменты”, характерен и для людей постарше.
35
По сути дела, в качестве примера того, как разговор приводит нас к нашим лучшим идеям, Клейст использует Декларацию прав человека и гражданина, сочиненную Мирабо в начале Великой французской революции. Мирабо стремится быть красноречивым, поскольку у него есть собеседник. Вы чувствуете, что он способен взволновать свою аудиторию и себя самого.
36
Николас Карр указывал на то, что у нашего стремления прерваться есть когнитивные и эмоциональные стороны. Он сказал: “Мы хотим, чтобы нас прерывали, потому что каждое прерывание приносит нам ценную информацию. Отключив эти оповещения, мы рискуем почувствовать себя вне связи или даже в социальной изоляции”. Карр, следуя за Кори Доктороу, назвал пребывание у компьютера состоянием, когда вы “подключены к экосистеме технологий прерывания”. См.: Carr N. The Shallows: What the Internet Is Doing to Our Brains. New York: W. W. Norton, 2010. P. 133–34, 91.