Громов уже не помнил, как добрался до колодца. А когда с помощью Крамарчука и Марии пролезал через пролом в стене, то делал это словно во сне.
– Слышишь, сержант, – сказал он уже по ту сторону пролома, теряя сознание, – пока мы живы… Приказ один: сражаться.
– Ясно, командир. Живым приказано сражаться – что здесь неясного?
Очнулся Громов от толчка в грудь.
– Командир, командир, – услышал долетающий откуда-то справа от него, из темноты, голос. И не сразу понял, что он принадлежит Крамарчуку. – Очнись. Надо отползти. Я заложил две гранаты.
– Что? – едва слышно отозвался лейтенант. – Какие гранаты? Где Мария?
– Надо отползти, – порывисто сопел ему на ухо сержант. – Я их тесьмой подорву. А Мария отдышалась. В пещерке она. Ну здесь, рядом, в пещерке.
Огромным усилием воли Громов заставил себя оттолкнуться спиной от влажного известняка и, где поддерживаемый, а где бесцеремонно подталкиваемый Крамарчуком, тоже пополз за выступ.
– Две гранаты, командир. Козырные. Или – или… – почти хрипел над ним Крамарчук. – Но, думаю, прорвемся.
– Где остальные? Остальные бойцы где?
– Какие остальные? Бредишь, что ли? Трое нас осталось. Лучше помолись гранатам. Только бы хорошо рванули, ни любви им, ни передышки.
– Да рванут они. Должны, – бесшабашно как-то ответил Громов, почувствовав наконец, что к нему возвращается сознание, а вместе с ним и уверенность. – Действуй, сержант, действуй. Не тяни.
В голосе лейтенанта вдруг настолько четко зазвучала командирская нотка, что Крамарчук не сдержался и ответил: «Есть!» Хотя субординацию он не очень-то соблюдал даже в первые дни их службы в доте, когда Громов по-настоящему нажимал на дисциплину.
– Только надо за пролом… Здесь нас иссечет.
Громов пролез первым и уже затем помог пробраться Крамарчуку. Теперь Андрей чувствовал себя неловко за то, что на несколько минут умудрился потерять сознание. А ведь не должен был. Физически он в общем-то крепче Крамарчука. Это все ранение в голову… Ранение и удушливые отсеки. Они сделали свое дело.
Слабая струйка воздуха, поддерживавшая их в той, большой пещере, сюда, за пролом, теперь уже почти не доходила. Наверно, мешали вставленные в трещину гранаты. Дышать сразу же стало тяжелее.
– Мария! Где ты?
– Здесь… – то ли вздохнула, то ли простонала медсестра. Но лейтенант так и не понял, откуда исходил этот стон.
– Во спасение души, командир. Отсалютуем напоследок.
Взрыв показался Громову таким мощным, словно взорвались не противопехотки, а двухсоткилограммовая бомба. Вместе с воздушной волной сотни каменных и металлических осколков ударили в выступ, за которым они притаились, в своды их укрытия, смертоносным смерчем пронеслись над головой.
– Живы? – первым опомнился лейтенант, когда пыль и гарь немного развеялись.
– Во спасение души, командир. Мария, ты где?
– Вроде легче… – тихо ответила медсестра. И только теперь Громов понял, что она пряталась чуть дальше от них, в небольшой нише. – …дышать легче. Может, это кажется?
– Сейчас посмотрим, – поднялся Громов. Но как только тронулся с места, сразу ощутил боль в икре левой ноги. «Неужели осколок?! – почти с ужасом подумал он. – Когда ж он успел, сволочь? Да нет, – успокоил себя, – не должен был. Царапина, обычная царапина. Порода здесь на редкость мягкая, не то что в районе дота. Это нас и спасло: осколки почти не рикошетили».
– Погоди, комендант, свечу зажгу.
Однако ждать Громов не мог. Скользя по каменной крошке, он на ощупь пробирался к новому пролому, на который его выводила струя все того же сыроватого, отдающего прелостью, воздуха. Вот и стена. Споткнувшись о камень, лейтенант буквально упал на нее, но успел ухватиться руками за рваные края пролома. И раны-ссадины на пальцах не в счет. Лихорадочно ощупал проход. Узкий, слишком узкий! Вряд ли в него можно будет протиснуться, но все же…
– Что там? – возник у него за плечом Крамарчук.
– Не пройдем. Но дальше вроде посвободнее. А вообще-то нам «везет»: из одного склепа в другой.
– Давай попробую, – взволнованно зашептал на ухо сержант. – Авось проползу. По-змеиному.
– Неплохо бы…
Однако после третьей попытки прорваться через пролом сержант зло выругался и осел у ног лейтенанта.
– Еще бы одну гранату. А лучше бы – лом. Ведь слой-то небольшой: взломать его – и прорвемся. Но лом остался где-то там, позади. Искать надо.
– Может, мне попробовать? – Громов даже не заметил, когда Мария успела подойти к ним.
– Не торопись. Еще неизвестно, что там, за проломом.