«Нет, я не расквитался с <…> в «Обликах праха». Его оскорбление требует другого типа наказания, и пока я с ним не встречусь, он останется ненаказанным. Как-то я поехал в Сан-Франциско, чтобы наказать его (это было сгоряча), но <…> из «Уэйв» рассказал мне, что этот человек безнадёжно болен, что он страдает динамической атаксией[114]. Я всегда верил в это, пока не получил письма от вас и от Шеффа[115]. Это не так? Или было не так? Если это не так, то у него есть хорошая причина считать меня трусом, поскольку за такие оскорбления убивают. Но, конечно, нельзя убивать больных, не важно, за какое оскорбление. Я бы очень хотел знать, действительно ли <…> соврал мне. Он всегда строил из себя преданного друга».
Кажется, хорошо понятно, почему многие мужчины (и многие женщины) борются с этим гнуснейшим оружием, с этой низкой клеветой, которой не сможет противостоять ни один человек, поскольку никто не сможет доказать обратное. Многие великие люди сталкивались с таким обвинением… или, скорее, намёком. Такая клевета не часто попадает в печать даже в скрытом виде. Если же она опубликована, её, конечно, раскопают будущие исследователи Бирса. Поэтому я чувствую себя обязанным показать происхождение этого обвинения и выразить своё мнение об этой абсолютной фальшивке. Каждый человек, который знал Бирса, верит, что это всего лишь нелепая ложь.
Был некий враг – язвительный, низкий враг, – который использовал любой яд как оружие и пытался подвести какое-то основание для этой лжи. К сожалению, Бирс несколько раз упоминал об этом преступлении среди своих знакомых. Об этом преступлении мужчины редко говорят в своём кругу, а он говорил о нём с лёгкостью, превращая его в предмет шутки. Например, он часто рассказывал, как однажды вечером вся его обычная компания собралась в таверне «Майтр», и кто-то упомянул о неприличном преступлении и о знаменитом деле, которое тогда рассматривалось в суде. Это было не дело Уайльда, которого судили много лет спустя. (Почему вообще английское правосудие столь часто опускается до таких дел?)
«Я раньше не слышал о таком преступлении!» – совершенно искренне сказал Бирс.
Тогда Том Худ своим неподражаемым голосом протяжно произнёс:
«Этот джентльмен имеет в виду вот что: он раньше не слышал, что это преступление».
Эту «шутку» Бирс часто повторял.
Другой анекдот такой. Несколько лет назад один почтенный сенатор США (он всё ещё жив и приближается к столетнему рубежу) женился на женщине, которая была в два раза его младше. После церемонии молодожёны, как происходит в таких историях, удалились в брачные покои. Первый вопрос, который задала жена своему престарелому супругу, был такой:
«Сейчас, когда мы женились, милый, расскажи, почему Оскара Уайльда посадили в тюрьму? Я всегда хотела это знать».
Жених, конечно, как джентльмен соврал. Хотя его ответ был достаточно целомудренным для его возраста, его нельзя напечатать в этой книге. Бирс часто рассказывал эту историю. Несомненно, тема сексуальной развращённости забавляла его, как и все патологии. Но когда он упоминал это правонарушение вне суда, он открывался для нападок не слишком щепетильных врагов.
V
На самом деле, у Бирса были очень красивые отношения с женщинами, особенно с молодыми девушками, когда он не думал о сексе. Девичья невинность сильно привлекала его. Он говорил, что есть три чётко очерченных пола: мужчины, женщины и девушки. Одна девушка (ей было, может быть, шестнадцать-семнадцать лет) сильно интересовала его. Она с самого рождения была слепоглухонемой калекой. И всё же эта девушка, говорил Бирс, писала стихи, превосходившие Чаттертона[116], и прозу редкого обаяния и красоты. Я никогда не видел ни её поэзию, ни её прозу. Он нежно заботился о ней, как будто это была его дочь, и после её смерти закрыл ей глаза. Он поддерживал её при жизни и похоронил после смерти – вернее, по его настоянию её тело было кремировано. Она была для него посторонним человеком. Это была красивая, отцовская любовь.
VI
Бирс утверждал, и я думаю, он не врал, что он никогда не уводил чужую жену или чужую любовницу. Он думал, это всё равно, что украсть чужой кошелёк.
«А у меня нет таких сомнений, – сказала некий юноша, который считался гением, но был безнравственный, как кролик. – Мне кажется, что когда человек отказывается от жены или любовницы друга, которая сама предлагает ему себя, то он хочет переиосифить Иосифа[117]».
116
Томас Чаттертон (1752-1770) – английский поэт. Не получив признания, совершил самоубийство.
117
Иосиф Прекрасный – библейский персонаж. Когда он был рабом, то отказался разделить ложе с женой своего господина (Книга Бытия, 39:1-20).