Поразительную историю этой онеры рассказал нам во всех деталях Мориц Куфферат. Известный ученый Эрих Пригер в течение двадцати пяти лет работал над восстановлением первоначальной партитуры. Вообще говоря, от оригинального манускрипта сохранилось мало страниц. Одна из наиболее значительных реликвий — ария Флорестана — находится в берлинской государственной библиотеке.
Кто в наши дни еще знает имя Жана Никола Буйи? На первое написанное им либретто Гретри сочинил комическую оперу «Петр Великий». Когда в 1791 году Буйи поставил своего «Юного Генриха» (с увертюрой Мегюля), восхищенная Мария-Антуанетта поздравила автора и подарила ему табакерку; после казни королевы подарок этот хранился в Обществе турских якобинцев. По-видимому, Буйи не отличался стойкостью политических убеждений; поочередно он воздавал хвалу всем правительствам.
Избыток чувствительности, которой он обязан прозвищем «слезоточивого поэта», лишал его чрезмерной самостоятельности; его благонамеренная мораль изливалась в «Сказках», «Поощрениях», «Советах». Он выводил на сцену популярных писателей, ученых, полководцев от Тюрепна и Декарта до Руссо и Флорпана. Буйн заставляет нас вспомнить о Беркене; ему мы обязаны (если только можно быть за это обязанным) пьесой «Фаншон-виеллистка»; Скриб помогал Буйи своим сотрудничеством, а затем взял его за образец. В 1798 году театр «Фейдо» поставил двухактную драму Буйи «Леонора, или Супружеская любовь, подлинное событие из испанской истории», написанную для композитора Гаво и, как утверждают, вдохновленную супружеским героизмом некой жительницы Тура. Действие происходит в государственной тюрьме, в нескольких лье от Севильи. Кто же действующие лица? Дон Фернандо, министр и испанский граид, первый бас; дон Пизарро, губернатор, второй тенор; Флорестан, узник, первый тенор; Леонора, супруга Флорестана, она же тюремщик под именем Фиделио, первое сопрано; Марцелина, дочь Рокко, второе сопрано; Рокко, тюремный смотритель, первый бас; Жакино, привратник, влюбленный в Марцелину, комический тенор. После дуэта, в котором Марцелина пела:
Леонора в Adagio espressivo возвещала о своих горестях:
Затем следовал хор «узников всех возрастов»:
Право, гражданин Буйи не грешил избытком стилистических красот. История еще раз оказалась сильнее романа; после Ста дней г-жа Ла Валетт, желая спасти своего мужа, повторила смелый поступок Леоноры, рисковавшей жизнью, чтобы вырвать Флорестана из тюрьмы, где его удерживал ненавистный Пизарро.
Этот сюжет очаровал благородного Бетховена; впоследствии среди его книг нашли экземпляр партитуры Гаво. Он считал немецких писателей не способными составить хорошее либретто и однажды в присутствии Вебера высказал сожаление по этому поводу. На его взгляд, двумя лучшими либреттистами были Жуй, автор текста «Весталки», и Буйи, на либретто которого Керубини написал оперу «Водонос, пли Два дня». Как свидетельствует эскизная тетрадь, со второй половины 1803 года Бетховен принялся за работу. «Из всех моих детищ, — заявил он, — именно это причинило мне наихудшие страдания». Либретто Зоннлейтнера довольно точно воспроизводит текст Буйи, если не считать того, что переводчик разделил пьесу на три акта. Интересно, что одни лишь наброски составляют том в триста пятьдесят страниц; известно восемнадцать вариантов арии Леоноры «О, приди, надежда» и арии Флорестана «Это дело моей юности». Поражает, с каким трудом Бетховену удается избегнуть банальностей, когда он пишет для пения, и в то же время — столько свежести и свободы при обращении к инструментальной музыке. В эту пору он помышляет о женитьбе на Жозефине Брунсвик, ставшей свободной после смерти графа Дейма. Но вскоре иллюзии рассеялись: публикуя в сентябре 1805 года написанную для Пени песню «К надежде», он вычеркнул посвящение. И все-таки желание вступить в брак, видимо, владело им и проявилось в «Фиделио». Осенью 1805 года сочинение было, наконец, готово для постановки, для того самого первого спектакля, состоявшегося 20 ноября; в роли Фиделио выступила юная Анна Мильдер, старый Деммер пел Флорестана. Бетховен сам дирижировал оркестром перед полупустым залом; большинство публики составляли французские офицеры. Керубини был в театре. Улыбающийся и недоброжелательный, он изощрялся в насмешках, не испытывая ни малейшей признательности за то уважение, которое Бетховен непрестанно ему выказывал.