А разве на выставке живописи госпожа Арним не обозвала госпожу советницу «раздувшейся колбасой»?
После отъезда Беттины в Берлин композитор намеревался жениться на Терезе Мальфатти. Ее дядя, врач Иоганн Мальфатти, уроженец Лукки, происходил из богатой семьи; в Вене он поселился в 1795 году. У него были две виллы: одна в Гитцинге, другая в венском предместье Вейнхаузе; здесь по случаю семейного празднества впервые исполнялась маленькая кантата Бетховена «Un lieto brindisi»[66]. У Мальфатти было множество знатных пациентов; его видели у изголовья принца де Линь, эрцгерцога Карла и герцога Рейхштадтского. Представленный Глейхенштейном семье Мальфатти, Бетховен влюбился в Терезу. Ей было тогда двадцать лет, она обладала весьма приятной внешностью и пылким темпераментом. Предполагают, что Бетховен просил ее руки и получил отказ. В 1817 году она стала женой барона Дроздика; к этому времени отношения между музыкантом и врачом были прерваны. У нас нет интересных документов о знакомстве Бетховена с юной Мальфатти, за исключением письма без даты, где учитель дает своей ученице ряд советов по поводу исполнения сымпровизированной им темы. Бетховен поверяет Терезе свою пылкую любовь к природе. «Я не нарадуюсь, когда случайно мне удается побродить по рощам и лесам, среди деревьев, трав, скал! Ни один человек не мог бы любить природу так, как я». Он сообщает, что посылает ей новые книги и рекомендует читать «Вильгельма Мейстера» либо Шекспира в переводе Шлегеля. В одном лишь месте есть достаточно откровенное выражение нежных чувств: «Забудьте мои безумства, — говорит он, — будьте уверены, что никто не может более меня желать для вас радостной и счастливой жизни, даже если вы не примете никакого участия в вашем преданнейшем слуге и друге».
Столько неудач, следовавших одна за другой, обескуражили композитора. К этому времени мы относим его полное разочарования письмо к Глейхенштейну: «Для тебя, бедный Бетховен, совсем нет счастья во внешнем мире; надо, чтобы ты создал его в себе самом; только лишь в мире идей найдешь ты друга». Однако ему довелось еще встретить Амалию Зебальд. Она родилась 24 августа 1787 года в Берлине, в семье музыкантов, близко связанных с Певческой академией. Все восторгались ее сопрано. В 1811 году, будучи в Теплице со своими друзьями Элизой фон дер Реке и Тидге, певица познакомилась с Бетховеном, находившимся в ту пору в смятенном состоянии; он поддался ее обаянию. Достоверность этого увлечения также подтверждается всего лишь несколькими словами в письме к Тидге от 6 сентября 1811 года: Бетховен посылает певице «пламенный поцелуй, если только никто этого не увидит». Из записки, адресованной непосредственно молодой Амалии, мы узнаем, что Бетховен был в это время болен и принужден оставаться в постели. В конце сентября 1812 года она попросила у него прядь волос; в 1815 году Зебальд вышла замуж за некоего Краузе, чиновника судебного ведомства. Теодор Фриммель сообщает, что ему пришлось видеть у Рудольфа Брокгауза в Лейпциге листок, на котором Бетховен написал: «Вы не должны были бы забыть, даже если б хотели этого». По поводу этой записки, датированной 8 августа 1811 года в Теплице, Амалия Зебальд замечает, что нашла ее у себя на столе, в качестве визитной карточки, в 1812 году. Это драгоценная реликвия, говорит она. Спорили из-за даты; можно предположить ошибку в один год. К тому же это не имеет большого значения. Письма, опубликованные в обширной биографии Тайера, остаются для нас довольно неясными и таинственными, но все же дают основание предположить, но Меньшей мере, интимную дружбу. Одна фраза в особенности заслуживала бы разъяснения. Бетховен поражен, что Амалия «ничем не может быть для него», и просит позволения устно объясниться с ней по этому поводу. «Я всегда лишь желал, — добавляет он, — чтобы мое присутствие приносило вам мир и спокойствие, чтобы вы проявляли доверие ко мне. Я надеюсь, что завтра мне будет лучше и что во время вашего присутствия у нас останется несколько часов, чтобы утешиться и взаимно порадоваться среди природы». Известно, что Зебальд шутливо называла Бетховена «своим тираном». Впрочем, сам он неизменно обращается к ней с самой большой сдержанностью. Она может прийти повидаться с ним, пока он болен, лишь в том случае, если сочтет это благопристойным!